Уязвленная, я промямлила «до свидания» и повесила трубку. Значит, Тля! Ну давай, Тля, посмейся над бедной ирландской дурочкой, только что прибывшей в Лос-Анджелес. Как твоя фамилия, дорогая? Злаковая? Гороховая? Яблоневая?
– Крупным планом грудь… – услышала я. Это вернулась Эмили. – Мои чакры были в ужасном состоянии, – сообщила мне она. – Хорошо, что сходила. – Она начала бормотать, глядя на свое отражение в зеркале: – Вселенная будет милостива ко мне, они выберут мой сценарий. – Она чередовала эту фразу с различными утверждениями типа: – Отличная презентация – это не более двадцати пяти слов, отличная презентация…
– Я думала, что ты не веришь в чакры, – сказала я. – Ты ведь ненавидишь весь это вздор, который вешают на уши в секте «Новый век».
Ее ответ поразил меня до глубины души.
– Когда ты в отчаянии, то пробуешь все что угодно.
В конце концов я уговорила Эмили надеть тот новый наряд. Она провела щеткой по волосам миллион раз, наложила энное количество слоев блеска для губ, после чего мы расправили плечи и устремились навстречу судьбе. Именно в этот момент поливальные установки внезапно ожили и окатили Эмили с ног до головы. Ее волосы увеличились в объеме, словно пена для ванны. Она впала в истерику.
– Это ужас! – визжала она. – Мне нужно все отменить!
– Давай быстренько посушим феном, – предложила я.
– У нас нет времени, – простонала она. – Единственное, что я могу сделать – это без остановки расчесывать их, но мне же надо машину вести.
– Давай поедем на моей машине.
– Мы не можем ехать на твоей паршивой машине, взятой напрокат. Что о нас подумают?
– Вообще-то, мы не можем взять мою паршивую машину, поскольку место на парковке забронировано для твоей машины по номерному знаку, – напомнила я.
– Ладно, я поведу, а ты расчесывай мои лохмы!
Мы мчались на бешеной скорости. Эмили бормотала что-то себе под нос, я энергично расчесывала ее волосы и старалась не обращать внимания на испуганные взгляды, которые бросали на нас другие водители на светофорах.
Как и многие другие студии, та, куда мы ехали, располагалась в местечке под названием «Долина». Как я поняла, большинство местных жителей предпочло бы жить в картонной коробке в Санта-Монике, чем в особняке с пятью ванными в Долине. Оказывается, это еще более немодно, чем Эндрю Ллойд Вебер и прическа «рыбий хвост», некогда популярная среди звезд НБА, вместе взятые. Самое ужасное оскорбление, какое только можно нанести девушке, – назвать ее «девушкой из Долины».
Мы ехали где-то минут сорок пять, и тут Эмили прервала свой монолог.
– А вот и Долина.
Что бы там ни говорили, место было ничем не примечательно, честно говоря. Никто не стоял на обочине, жадно глотая водку. Никто не танцевал под «Призрак оперы» и не расхаживал с начесами высотой с одноэтажный дом, как я ожидала.
– Уже почти приехали, – сказала Эмили, выдохнув прямо от диафрагмы.
И тут мы попали в пробку.
– Ну же, ну же, ну же! О, господи! – Эмили колотила по рулю, потом протянула мне мобильный. – Позвони Тале и скажи, что мы задерживаемся на пять минут!
– Тале? Ты хочешь сказать, что это ее настоящее имя?
– Ну да, Таля, – нетерпеливо сказала Эмили.
– Не Тля? – не отставала я.
– Нет, вообще-то это сокращение от чего-то. Может, Наталья?
– Ага?
Наверняка это сокращение от Натальи, а вовсе не издевательство над бедной ирландской дурочкой!
Мы въехали в ворота, охранник проверил наши имена по списку, и мы припарковались в специально отведенном для нас месте. Это было странно, как будто происходило не со мной. Несмотря на волнение, меня охватило чувство, которого я не испытывала уже много месяцев – возбуждение. Хотя раньше оно было посильнее. Кажется, все мои положительные ощущения срабатывают только в полсилы. Я уже не могла сиять от радости или испытывать сильнейшее возбуждение.
Однако терять напрочь голову было нельзя, поскольку я знала, что в жизни Эмили это событие занимает важное место. У нее почти не было денег и шансов, так что, если не удастся пропихнуть этот сценарий, ей прямая дорога в дождливую Ирландию – работать кассиршей.
Мы прошли через стеклянные двери. На минуту мне показалось, что Эмили упадет в обморок. Затем мы пялились на постеры нашумевших картин, снятых на этой студии. Теперь уже была моя очередь падать в обморок. Потом мы представились отвратительно худой, красивой и недоброжелательной служащей, спрятавшейся за гигантским букетом, занимавшим чуть ли не всю деревянную стойку. Стоило ей услышать имя Эмили, как ее суровое лицо смягчилось.
– Здрасте, я – Тиффани. Мне понравился ваш сценарий, – тепло сказала она.
– Вы его читали? – Я была потрясена. Даже девушка на приеме звонков прочла текст Эмили.
На роскошном лице Тиффани появилось испуганное выражение, словно я застала ее за чем-то неприличным. Когда она снова заговорила, у нее был такой писклявый голос, будто она подышала гелием.
– Конечно, – нервно пропищала она. – Конечно, я сообщу мистеру Расселу, что вы тут.
Тиффани поцокала по мраморному коридору, а Эмили сказала сквозь зубы:
– Она его не читала.
– Но она же…
– Никто не читал его. Кроме человека, чья работа из ста девяноста страниц сделать три строчки текста.
– Тихо! Она возвращается!
– Мистер Рассел готов вас принять.
Мы с Эмили медленно поднялись и потащились за Тиффани по коридору, где висело еще несколько постеров в рамочках. У меня шумело в ушах. А ноги стали как ватные. Не могу себе даже представить, как же чувствовала себя Эмили. Ведь от состояния многое зависит.
Тиффани отворила дверь в обставленную со вкусом комнату, где за столом сидели три мужика и изящная блондинка (Таля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136