Он говорит, это ковбойская еда. А по-моему, это то, что можно найти на полу в птичьей клетке, если ее долго не чистить…
Когда мне наконец удалось вставить пару слов, она, испытывая явную неловкость, подтвердила, что да, они с папой завтра приедут, чтобы смешать меня с дерьмом. Мне просто не верилось. Да, конечно, я в реабилитационном центре, и здесь такое случается, но ведь не со мной же! Я ведь не то, что другие. И это вовсе не упрямое неприятие наркоманки. Просто я, и правда, не такая, как другие!
– Что ж, приезжайте, если надо, – вздохнула я, – Но лучше бы вам меня особенно не поливать грязью, а то мало ли что я могу выкинуть.
Как только я произнесла эту фразу, Барри Грант потянулась за ручкой.
– Мы вовсе не собираемся поливать тебя грязью, – голос мамы еще больше задрожал. – Но мы ведь должны будем ответить на вопросы этой женщины.
Именно этого-то я и боялась.
– Возможно, и все-таки, поливать меня не стоит… – я и сама чувствовала, что говорю сейчас, как тринадцатилетняя девочка. – Вы приезжаете утром или днем? – спросила я.
– Днем.
Это было лучше, потому что если бы они приехали утром, у них были все шансы остаться на весь день.
– Рейчел, дорогая, – похоже было, что мама собирается заплакать. – Мы вовсе не намерены «топить» тебя. Мы только хотим помочь.
– Хорошо, – сухо сказала я.
– Все о'кей? – спросила Барри Грант, сверля меня своими глазками-буравчиками.
Я кивнула. Да, все было о'кей. Ситуация – под контролем.
Всего четыре дня, напомнила я себе. Какая теперь разница?
48
Мы с Бриджит лежали вместе на ее кровати, едва способные шевелиться от нестерпимой августовской жары. Стояло белое от зноя нью-йоркское лето, солнце нагревало асфальт и бетонные стены домов, и они отдавали обратно в сто раз больше тепла, чем получали. Такое солнце было уже не просто ярким – оно было зловещим.
– …так вот, в тот вечер, когда он тебя впервые увидел, ты была не просто худая – ты вся состояла из одних ребер и скул, – монотонно бормотала Бриджит.
– Спасибо, – поблагодарила я. – А как это получилось? Пластическая операция?
– Ну-у, нет, – она задумчиво скривила рот. – Это не подойдет, потому что рубцы просвечивали бы сквозь коротенькое платьице из шифона от «Дольче и Габбана», на которое тебе предстоит опрокинуть свой бокал шампанского.
– Боже мой! – воскликнула я. – «Дольче и Габбана» – как мило с твоей стороны! И шампанское. Ах, как мило!
– Ну, посмотрим, что у нас там дальше, – и она устремила вдаль задумчивый взгляд. Я почтительно выжидала. – Ага! Знаю, – наконец объявила она. – У тебя внутри завелся такой червяк, который сжирает всю еду, которая попадает в твой желудок, не оставляя тебе ничего. Так что ты теряешь тонны веса.
– Отлично! – одобрила я. Но тут же спохватилась, – но как этот червяк угодил ко мне внутрь?
– Он был в мясе, которое недоварили…
– Но ведь я вегетарианка.
– Слушай, это не важно! – не выдержала она. – Это же просто сказка.
– Извини.
Секунду-другую я вела себя тихо и скромно, а потом поинтересовалась:
– А откуда у меня взялось платье от «Дольче и Габбана»? У меня что, новая работа?
– Нет, – коротко ответила Бриджит, – ты украла его. И тебя поймали. И в следующий понедельник ты должна предстать перед судом. И как только мужчина твоей мечты узнает, что ты будущая заключенная, он тут же сделает ноги.
Кажется, Бриджит надоело играть в эти игры:
– А вообще-то, тебе незачем больше заставлять меня все это придумывать. У тебя уже есть парень.
– Да брось ты, – скривилась я.
– Но это правда! – сказала она. – А кто Люк? Он твой парень, и этого нельзя отрицать.
– Прекрати.
– А что тебя не устраивает? – раздраженно спросила она. – По-моему, он просто замечательный.
– Тогда почему бы тебе самой не начать с ним встречаться?
– Рейчел, – сказала она громко. – Прекрати это. Я сказала, что он мне нравится, а не что я влюблена в него. Честное слово, надо уметь справляться со своей ревностью.
– Я вовсе не ревную! – горячо запротестовала я. Я ненавидела, когда меня называли ревнивой.
– А что же, по-твоему, ты делаешь?
Я не ответила, потому что она навела меня на мысли о Люке. Хотя мне до сих пор трудно было определить, что же именно я к нему чувствую, при упоминании о нем я всякий раз впадала в состояние, подобное гипнотическому трансу. Как будто мои мозги перегорали.
Он был считай мой официальный бойфренд. С того вечера в «Ля бон шери» мы проводили вместе почти каждые выходные. Но теперь, когда я снова заполучила его, проявилась моя обычная раздвоенность, и я уже не была так уверена, что он мне нужен.
Каждое воскресенье я давала себе обещание, что следующие выходные проведу как-нибудь иначе. Это будет что-нибудь ослепительное, со знаменитостями, со звездами, которые не чета какому-то Люку Костелло. Но через шесть дней я опять была не в силах отказать Люку, когда он спрашивал: «Ну, чем ты хотела бы заняться, детка?»
– Правильно, теперь твоя очередь, – сказала я, придя в себя. Мне очень хотелось сменить тему. – Итак, ты переболела зверским гриппом, или нет, погоди, лучше, у тебя было пищевое отравление, потому что ты съела просроченное мороженое, и тебя потом целую неделю рвало.
– От мороженого не рвет, – отрезала Бриджит.
– Разве? Я уверена, что еще как рвет. Впрочем, не имела случая проверить это. Да ладно, не все ли равно! Ты чем-то отравилась, и теперь похожа на скелет. Ты такая тощая, что к тебе подходят люди и говорят: «Бриджит, тебе надо немного набрать, а то ты выглядишь так, как будто только что из концлагеря».
– Здорово! – Бриджит от восторга замолотила пятками по постели.
– Да, люди о тебе шепчутся, и ты слышишь, как они говорят:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165