Случалось, что она и в самом деле болела, но часто оставалась дома просто, чтобы поправить голову после вчерашнего. Она почти не выходила, разве что за наркотиками. Она у всех занимала деньги и никогда не отдавала долги. А когда ей отказывались давать в долг, она просто крала…»
Неужели так и было? «Да нет, я вовсе не крала!» – решительно отмела я эту неприятную мысль. Они все могли позволить себе дать мне в долг, и сами виноваты, что не хотели этого делать. Джозефина опять выдержала небольшую паузу:
– Ну, вот и все вопросы. А теперь, поскольку Бриджит слишком расстроена, чтобы разговаривать дальше, может быть, поговорим с вами, Люк?
– Хорошо, – кивнул он.
– Как вас сегодня уже спросила Рейчел, почему вы… э-э… связались с ней?
– Почему связался? – Люк чуть не рассмеялся. – Да я был от нее без ума.
Спасибо тебе. Господи, спасибо, спасибо, спасибо. Я испытала громадное облегчение. Он, кажется, пришел в себя. Пора уже! Теперь он возьмет обратно всю эту ужасную ложь, которую успел наговорить обо мне. Может быть… может быть, мы даже снова помиримся.
– А почему вы были от нее без ума?
Люк медлил с ответом.
– Во многих отношениях Рейчел была просто замечательная.
Прошедшее время, заметила я. Он это даже подчеркнул.
– Она по-своему смотрела на мир. Она была остроумна и умела рассмешить. Правда, иногда, – с сомнением оговорился он, – когда бывала под кайфом, она как-то уж слишком старалась быть забавной, и это становилось уже не смешно, у меня от этого в ушах звенело.
Мне ужасно захотелось напомнить ему, что мы наконец-то перешли к моим достоинствам.
– Мне никогда не нравился этот вид стильной девицы, который она на себя напускала, – признался Люк.
Я встревожилась. Интересно, кто еще, кроме него, видел меня насквозь?
– А вот когда она просто была самой собой, – он говорил так, будто только что раскрыл основной секрет мироздания, – вот тогда она казалась мне по-настоящему остроумной.
Отлично, кажется, мы все-таки вырулили обратно, на ровную дорогу. Джозефина поощрительно кивнула.
– Мы разговаривали обо всем на свете, – продолжал Люк. – Бывали дни, когда нам времени не хватало поговорить обо всем, о чем хотелось.
«Это правда», – подумала я с тоской по прошлому, по Люку.
– Она была не похожа на других девушек, которых я знал, она была значительно умнее. Она, единственная из всех моих знакомых женщин, могла вдруг процитировать что-нибудь из «Страха и ненависти в Лас-Вегасе». Она, помню, говорила: «Трах и ненависть в Лас-Вегасе», – добавил он.
– Это вы к чему? – не поняла Джозефина.
– Да к тому, что у нее было чувство юмора! – улыбнулся он. – Иногда мы с ней бывали так близки, что мне казалось, мы – одно, – задумчиво сказал он. Он посмотрел на меня, и на какую-то секунду наши глаза встретились. Я увидела того, прежнего Люка. Мне стало невыразимо печально.
– Все это прекрасно, – бесцеремонно прервала Джозефина романтичные воспоминания Люка. – Полагаю, вы пробовали повлиять на Рейчел, когда обнаружили, насколько далеко зашла ее наркомания?
– Конечно, – кивнул Люк. – Но сначала она это скрывала от меня, а потом стала мне врать. Она не говорила, что принимает и сколько, хотя, думаю, понимала, что я знаю обо всем, и я сказал ей, что знаю. У меня голова шла кругом. Я пытался вызвать ее на разговор об этом. Потом я предложил ей пройти курс лечения, но она послала меня на… – он покраснел, – извините за выражение.
Джозефина милостиво приняла его извинения.
– И что было потом?
– Потом – передозировка, больница, а потом она уехала из Нью-Йорка.
– Вы сожалели о том, что ваши отношения закончились? – спросила его Джозефина.
– К тому времени это уже нельзя было назвать отношениями, – ответил он.
У меня упало сердце. Было не похоже, что он собирается вернуться ко мне.
– Все уже и так было кончено, – продолжал он. Мое сердце упало еще ниже. Он упорно говорил обо мне в прошедшем времени.
– Не знаю, почему она продолжала встречаться со мной. Ничего из того, что я делал, не приносило ей радости. Ее ничего во мне не устраивало: ни моя одежда, ни мои друзья, ни моя квартира, ни то, как я тратил мои деньги. Ей не нравилась даже музыка, которую я слушал.
Джозефина сочувственно кивала.
– Я знал, что она потешается над тем, как мы с друзьями одеваемся, и не видел здесь большой беды. Мы к этому привыкли. Но потом она стала сторониться меня на людях, делать вид, что она не со мной. И вот это уже было не смешно!
Я посмотрела на его честное, простодушное лицо, и на какую-то секунду, как это уже было с Бриджит, почувствовала к нему сострадание. «Бедный Люк, – подумала я, – как с ним обращались!» И тут же вспомнила, что это именно я так ужасно с ним обращалась, да и, если задуматься, что уж тут такого ужасного. Подумаешь, дело большое!
– В первый раз, когда Рейчел сделала вид, что меня не знает, я подумал: «Ладно, она просто немного рассеянная, со всяким бывает». Но потом мне пришлось задуматься об этом всерьез. Она делала это намеренно! Нарочно! Как только она встречала кого-нибудь из этих хлыщей вроде дизайнеров по одежде, она тут же начинала вести себя со мной очень странно: просто оставляла меня стоять в сторонке, как дурака. Однажды она ушла с вечеринки, даже не попрощавшись со мной. А ведь это я привел ее на эту вечеринку. Просто она встретила там этих сучек, – простите! – Хеленку и Джессику, и они пригласили ее в гости.
– И как вы себя тогда чувствовали? – спросила Джозефина.
– Хреново, – хрипло ответил Люк. – Я чувствовал себя очень хреново. Она стыдилась меня. Я для нее был человеком второго сорта, понимаете? Дальше уже ехать некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165