– Вы в какой группе? – неуклюже сменил тему разговора человек с необыкновенно красным лицом.
– Что это за группы такие? – спросила я, с облегчением вздохнув, когда Кларенс от меня отодвинулся.
– Ты, наверно, уже поняла, что мы тут много занимаемся групповой терапией, – пояснил Майк.
Все почему-то засмеялись. Я не поняла почему, но тоже улыбнулась, решив, что это какая-нибудь дежурная шутка. – Мы все поделены на группы по шесть-семь человек. У нас три группы: группа Джозефины, группа Кислой Капусты и группа Барри Грант.
– Кислая капуста? – недоуменно спросила я.
– По-настоящему ее зовут Хейди, – уточнил краснолицый.
– Хельга, – сказал Питер.
– Хельга Хейди, – сказал краснолицый. – Мы ее ненавидим. Она немка.
– А за что вы ненавидите ее? – спросила я, почему-то вызвав этим вопросом взрыв смеха.
– Потому что она наш консультант, – объяснил кто-то. – Не волнуйся, ты тоже ее возненавидишь.
«Даже не собираюсь!» – хотелось мне сказать, но я удержалась.
– Ну а Барри Грант? – поинтересовалась я.
– Она из Ливерпуля.
– Понятно. Но я в группе Джозефины. – Я была несколько разочарована, что не попала в группы, которыми руководили люди с такими экзотическими именами.
Раздался целый хор голосов: «О, только не сестра Джозефина!», «Господи Иисусе!», «Эта упертая!», «У нее взрослые мужики плакали, как дети!», «Еще как ревели!»
Последнее замечание тут же переросло в перепалку между – не уверена, что правильно запомнила их имена, они у меня все слились в одно – Винсентом и Кларенсом, тем самым, который гладил меня по голове.
– Я не ревел! – протестовал Кларенс. – У меня просто был насморк.
– Нет, ты ревел! – настаивал Винсент, и это был его основной и единственный аргумент.
Нет уж, я не стану ввязываться в ссоры, решила я. Продержусь положенное время и уйду отсюда. Как пришла, так и уйду. Ни с кем не сблизившись и ни с кем подружившись. Если, конечно, кто-нибудь из них не окажется богатым и знаменитым. Но и врагов постараюсь не нажить.
Спор был прерван чьим-то возгласом:
– А вот и Мисти!
Все мужчины насторожились. Видимо, Мисти звали красивую девушку, которая неторопливо вплыла в комнату и прошлась по ней с высоко поднятой головой. На ней были всего лишь обыкновенные джинсы и зеленый джемпер, но выглядела она потрясающе. Я немедленно почувствовала себя нелепой и безвкусно одетой. Волосы у Мисти были рыжие и такие длинные, что она могла бы сесть на них. Если бы захотела, конечно. И еще, она была худенькая и изящная и превосходно демонстрировала свое полное равнодушие к происходящему.
Мисти села в дальнем конце стола, в стороне от всех остальных, и ни на кого не обращала внимания. Я уставилась на нее и смотрела до тех пор, пока не поняла, что меня сейчас вырвет от зависти. Мне бы очень хотелось уметь казаться равнодушной, но это никогда мне не удавалось. (А если поминутно задавать себе вопрос: «Ну как? Достаточно ли я равнодушна?», то получается только хуже.)
Мужчины затаили дыхание. Они бросали хищные взгляды на Мисти, которая тем временем взяла газету и принялась разгадывать кроссворд.
– Строит из себя… – проворчал Майк, – и все только потому, что сподобилась написать книжку…
– Правда? – Я была заинтригована, но очень старалась не показать этого. Это было бы не круто – показывать свою заинтересованность.
– Ты, конечно, слышала о Мисти? – спросил Майк, как мне показалось, с иронией. – Как у нее крыша поехала…
Я отрицательно покачала головой: мол, ничего не знаю.
– Как в прошлом году она опомнилась и написала книжку?
Я опять помотала головой.
– И что ей было всего-навсего семнадцать, когда она это сделала? – Это уж точно было сказано с иронией. – Не слышала? Да, все именно так и было. А еще, стоит включить телик – и непременно увидишь ее. Рассказывает на каждом углу, как бросила пить и написала книгу в семнадцать лет.
Образ Мисти начинал прорисовываться.
– Но только все всегда возвращается на круги своя, и она снова оказывается здесь, а потом снова «выздоравливает». – Теперь сарказм Майка был очевиден. – Только сейчас-то ей уже, увы, не семнадцать.
Да, я действительно слышала о ней. Разумеется, слышала. Та газета, которую я в тоске читала в самолете на пути из Нью-Йорка, излагала всю историю ее падения. Подразумевалось, что все это – не более чем рекламный трюк. Страницы газет пестрели анонсами новой книжки Мисти и фотографиями самой Мисти.
– Интересно, почему надо поднимать такую шумиху только из-за того, что кто-то бросил пить? – продолжал Майк. – Это все равно как если бы Ясир Арафат получил Нобелевскую премию за вклад в дело мира. Конечно! Сначала веди себя, как последняя шваль, потом на какое-то время перестань себя так вести – и тебя объявят великим!
Мисти, должно быть, почувствовала, что о ней говорят, потому что вдруг оторвалась от газеты и показала нам два поднятых пальца. Этот жест в наш адрес сопровождался взглядом, полным омерзения. Моя душа разрывалась на части от восхищения и ревности.
– Каждый день решает кроссворды в «Айриш таймс», – прошептал Кларенс. – Такая загадочная.
– И ничего не ест, – подал голос Эймон с луноподобным лицом и такой же задницей.
– Ее зовут Мисти О'Мэлли? – вполголоса спросила я.
– Так ты все-таки слышала о ней? – голос Майка прозвучал почти испуганно.
Я кивнула.
У Майка сделалось такое лицо, как будто он сейчас заплачет. Но он взял себя в руки и только заметил:
– По-моему, эта ее книга – сплошная белиберда.
– Кажется, она получила какую-то награду? – спросила я.
– Вот я и говорю, – мрачно подтвердил Майк.
– Сколько букв, Мисти? – вдруг выкрикнул Кларенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165