Он вырос на ферме, никогда не был женат и всю жизнь прожил на той же ферме со своим братом. Все это он записал на странице, вырванной из школьной тетрадки. Читал он медленно и спокойно. Ничего интересного. Закончив, он с застенчивой улыбкой вымолвил: «Вот и все» – и вновь погрузился в изучение своих больших черных ботинок. Снова воцарилось молчание.
– Не очень-то подробно, – наконец проворчал Майк.
Джон Джоуи выглянул из-под кустистых бровей, пожал плечами и еще раз робко улыбнулся.
– Да, – согласилась Чаки. – Вы даже не упомянули о своем пьянстве.
Джон Джоуи снова пожал плечами и снова улыбнулся. И опять выглянул из-под бровей. Он, видимо, был из тех людей, которые при виде приближающейся машины прячутся в придорожных кустах. Человек с гор. Совершенно дремучий. Личинка болотная.
– Может, вы немного дополните свой рассказ? – нервозно предложил Кларенс.
И тут Джозефина заговорила. И показалась мне гораздо более опасной, чем можно было бы предположить по ее внешнему виду.
– Итак, это ваше жизнеописание, не так ли, Джон Джоуи?
Он едва заметно кивнул.
– И ни одного упоминания о двух бутылках бренди, которые вы выпивали ежедневно в течение последних десяти лет? И ни слова о том, как вы продавали скот без ведома брата? И о второй закладной на землю?
Неужели все это правда? Кто бы мог подумать? Такой безобидный старичок!
Джон Джоуи не реагировал. Он сидел неподвижно, как статуя, и я заключила, что все так и есть. Ведь если бы это было неправдой, он уже давно вскочил бы и стал защищаться.
– Ну а вы? – Джозефина обвела взглядом собравшихся. – Никому из вас нечего сказать, кроме… – тут она пропела тоненьким детским голоском, – «не очень-то подробно, Джон Джоуи»?
Все съежились под ее пламенным взглядом. Даже я оробела на какую-то долю секунды.
– Ну что ж, Джон Джоуи, попробуем еще раз. Расскажите группе о вашем пьянстве. Начнем с того, почему вам захотелось выпивать.
Джон Джоуи оставался совершенно бесстрастным. Я бы на его месте уже лопнула от злости. Я и сама злилась. В конце концов, этот несчастный старался. Мне очень хотелось посоветовать Джозефине отвязаться от него, оставить его в покое, но я решила выждать пару дней, а потом уже научить их тут уму-разуму.
– Ну, – в очередной раз пожал плечами Джон Джоуи, – вы же знаете, как это бывает.
– Вообще-то, нет, Джон Джоуи, не знаю, – холодно ответила Джозефина. – Не забывайте: это не я лечусь в реабилитационном центре от хронического алкоголизма.
Ого, какая злобная!
– Ну, понимаете, – Джон Джоуи взял игривый тон, – в один прекрасный вечер вы вдруг чувствуете себя одиноко и решаете пропустить стаканчик…
– Кто это вы? – окрысилась Джозефина.
Джон Джоуи опять кротко улыбнулся.
– Кто это решает «пропустить стаканчик»? – настаивала Джозефина.
– Я, – наконец сдался Джон Джоуи. Ему тяжело давался разговор. Судя по всему, раньше ему не приходилось так много говорить.
– Не слышу, Джон Джоуи, – не унималась Джозефина. – Громче. Скажите, кто пропускал стаканчик.
– Я.
– Громче!
– Я.
– Еще громче!
– Ну, я!
Джон Джоуи был очень расстроен и утомлен тем, что пришлось так напрячь свои голосовые связки.
– Надо отвечать за свои поступки, Джон Джоуи! – рявкнула Джозефина. – Если вы их совершаете, то имейте мужество хоть сказать об этом.
Почему она так старается сломать их, выбить у них почву из-под ног? Как это жестоко! Приходилось признать, что я недооценила Джозефину. Теперь она напоминала мне уже не Мики Руни, а Денниса Хоппера.
Ну, уж я-то к ней на удочку не попадусь. Я вообще не стану реагировать на то, что она будет говорить мне, я буду сохранять спокойствие. У нее ведь на меня ничего нет. Я-то не выпивала по две бутылки бренди в день и не продавала скот без ведома моего брата.
Джозефина крепко прижала Джона Джоуи. Она закидала его вопросами о детстве, о его отношениях с матерью, в общем, обо всякой ерунде. Но получить от него какую-нибудь информацию было так же трудно, как выжать каплю крови из турнепса. Он только плечами пожимал, тянул свое «э-э…» и не был твердо уверен ни в одном факте.
– Почему вы никогда не были женаты, Джон Джоуи? – спросила Джозефина.
И опять пожатие плеч и кроткие улыбки.
– Э-э… ну, должно быть, до этого не доходило…
– У вас никогда не было девушки, Джон Джоуи?
– Э-э… ну, были… Одна-две…
– И что, не было ничего серьезного?
– Э-э… и да, и нет, – Джон Джоуи пожал плечами (опять!).
Он уже начинал меня раздражать. Почему бы не рассказать Джозефине, отчего он не женился? Можно было бы ограничиться по-ирландски лаконичным объяснением. Мол, они с братом никак не могли поделить между собой ферму. Или он вынужден был дожидаться смерти матери, чтобы жениться на любимой, потому что две рыжеволосые женщины под одной (крытой соломой!) крышей – это слишком. Для сельской местности в Ирландии, опутанной аграрными предрассудками, такое объяснение выглядело вполне правдоподобным. Однажды я провела лето в Галвее и наслушалась всего этого.
А Джозефина свирепствовала, задавая все более и более наглые вопросы, например:
– Вы любили когда-нибудь? А закончила она так:
– Вы случайно не девственник?
Все собравшиеся сделали судорожный вдох. Как можно спрашивать о таком? И неужели он действительно мог быть девственником? В его-то возрасте?
Но Джон Джоуи ничего не отвечал. Он смотрел на свои ботинки.
– Я спрошу по-другому: у вас были отношения в женщинами?
На что это она намекает? Уж не на то ли, что Джон Джоуи потерял невинность с овцой?
Джон Джоуи сидел без движения, как будто окаменел. Да и остальные были не в лучшем состоянии. Я затаила дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165