Ведь если другой мужчина стремится со мной общаться, значит, я не такая никчемная, как мне пытался внушить Люк. Я исподтишка наблюдала за Крисом, который замешивал тесто, намереваясь выпечь простой серый хлеб. Я вздохнула: если бы он такими же движениями ласкал мою грудь!
Один раз я заметила, что он разговаривает с Мисти О'Мэлли, и, видимо, она сказала что-то забавное, потому что он засмеялся. Его смех и голубая вспышка его взгляда просто обожгли меня. Это я должна была рассмешить его! Я испытала жгучую ревность, почувствовала себя отвергнутой, тут же вспомнила о том, что меня бросил Люк, и депрессия вновь накатила на меня и потащила за собой вниз.
После урока кулинарии был ланч, потом – фильм о пьяницах, потом чай. Все это я воспринимала, как дурной сон.
Что я здесь делаю? Этот вопрос периодически вспыхивал у меня в мозгу. И всякий раз я гасила его, напомнив себе о знаменитостях, очистке организма и общем великолепии Клойстерса. Но не успевала я толком порадоваться своей необыкновенной удаче, как мой взгляд недоуменно упирался в какого-нибудь невзрачного мужчину среднего возраста или в желтую обшарпанную стену, утопал в густом тумане сигаретного дыма, в тусклости всего окружающего, и все это снова возвращало меня к тому же вопросу: «Что я здесь делаю?» Все равно что носить обувь на скользкой подошве: шаг вперед – два шага назад.
Я продолжала думать, что как только закончу делать то, что сейчас вынуждена делать, займусь чем-нибудь стоящим. Но из этого ничего не получалось. Как только заканчивалось одно никчемное занятие, тут же начиналось другое. У меня не хватало сил противостоять этому. Куда легче просто следовать за стадом.
И еще у меня в голове все время вертелась какая-то мысль, которую я никак не могла поймать за хвост.
19
Днем ко мне подошел симпатичный молодой человек, которого я прежде не видела.
– Как жизнь? – спросил он. – Меня Нейлом звать. Я тоже в группе Джозефины. А вчера я к зубному ходил.
Вообще-то я бы не стала тратить время на общение с кем бы то ни было, кто представляется: «Меня Нейлом звать». Но что-то в нем было такое, что сразу к нему располагало. Приветливый, улыбчивый и очень молодой. Я сделала над собой усилие, немного распрямилась и поговорила с ним. Хотя поняла, что он женат, еще до того, как увидела обручальное кольцо у него на пальце. Дело, вероятно, было в его брюках и джемпере. Чувствовалось, что их недавно стирали и гладили. Меня обдало холодком разочарования.
– Ну и как вам тут, среди этих дефективных? – он выразительно обвел глазами собравшихся в комнате мужчин в коричневых джемперах.
Мне стало тепло и уютно. Наконец-то! Хоть один нормальный человек!
– Они ничего, – хихикнула я, – для дефективных, конечно.
– А как вам показалась Джозефина?
– Жутковатая особа, – призналась я.
– Тоже клинический случай, – кивнул он. – Вкладывает свои мысли людям в головы и заставляет своих пациентов сознаваться в том, чего они не совершали.
– Правда? То-то я смотрю, она странная какая-то.
– Да, вы это скоро на собственной шкуре почувствуете, – интригующе пообещал он. – Кстати, а вы почему здесь?
– Наркотики. – Я состроила рожу, которая должна была дать ему понять, что на самом деле со мной все в порядке.
Он понимающе усмехнулся:
– Ясно. Я и сам тут из-за якобы алкоголизма. Моя бедная глупая жена не пьет вообще и потому считает, что если я выпиваю четыре пинты в субботу вечером, то я уже алкоголик. Я и сюда-то сдался, только чтобы отвязалась. По крайней мере, теперь она наконец поймет, что со мной все в порядке.
И мы вдвоем вволю посмеялись над дуростью всех остальных.
Пару раз я замечала, что Кислая Капуста и Селин, дневная медсестра, говорят обо мне. Во время чая, перед пиршеством с жареной картошкой, Селин подошла ко мне и сказала:
– Можно вас на два слова, Рейчел?
Черные тучи собирались над моей головой. Пациенты дружно загалдели: «У-у. Рейчел, кажется, ты пролетела!» и «А можно я съем твою картошку?». Селин повела меня в сестринскую. Это было все равно что быть вызванной в учительскую в школе. Но, к моему большому удивлению, Селин вовсе не была мною недовольна.
– Вы неважно выглядите, – сказала она. – Вы весь день сегодня неважно выглядите.
– Я плохо спала, – с облегчением призналась я. – Поэтому у меня, может быть, рассеянный вид.
– Почему же вы ничего мне не сказали?
– Не знаю, – улыбнулась я. – Вероятно, я привыкла не спать по ночам, а потом паршиво себя чувствовать. На работе вообще был сущий ад… – Я резко замолчала, увидев выражение ее лица. Нет, с этой лучше было не говорить о бессонных ночах, проведенных у стойки бара.
– А почему вы плохо себя чувствовали на работе? На какой-то миг ее непринужденный тон почти обманул меня, но, к счастью, я вовремя спохватилась.
– Я по натуре не жаворонок, – бодро отрапортовала я.
Она улыбнулась. Ей хватило одного взгляда на меня, чтобы составить обо мне впечатление. Она знает, подумала я, и мне стало неуютно. Она знает обо мне все.
– По-моему, вам лучше полежать после чая, – сказала она. – Мы с дежурным врачом посоветовались и решили, что ничего страшного, если вы сегодня вечером пропустите игры.
– Какие игры?
– По субботам у нас вечером бывают игры: музыкальные стулья, твистер, красный пират и другие.
Неужели она это серьезно? С ума сойти!
– Это очень забавно и увлекательно, – улыбнулась она.
«Бедная ты, скучная женщина, – подумала я, – вот как ты понимаешь развлечения!»
– Это дает возможность выпустить пар, – продолжала она. – В это время на отделении нет ни дежурных врачей, ни сестер, так что пациенты могут чувствовать себя совершенно свободно…
Когда она это сказала, я поняла, какая мысль преследовала меня весь день:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165