– Мне вот всегда было интересно: а как, собственно, определить, алкоголик ты или не алкоголик?
Я попыталась сказать: «Это вопрос не ко мне», но получилось что-то вроде «Эо аос эое».
– Нет, конечно, когда ты, в конце концов, оказываешься в Клойстерсе, тут уж нет сомнений, что ты алкоголик… этот зуб на ладан дышит.
Я встревожилась и подобралась, но он не заметил моей тревоги.
– Не то чтобы я пил каждый день, – продолжал он, – но… если пройти канал, его еще можно спасти. И тянуть с этим нельзя.
Пройти канал! О нет! Я точно не знала, что это такое, но, судя по отзывам знакомых, которым приходилось с этим сталкиваться, – нечто ужасное.
– Нет, не каждый день, – продолжал трепаться доктор, – только по вечерам, ха-ха-ха…
Я жалко кивнула.
– Но я никогда не пью, если на следующее утро нужна твердая рука. Ха-ха!
Я с тоской смотрела на дверь.
– С другой стороны, стоит только начать – и уже не остановиться, понимаете?
Я со страхом кивнула. Наверно, лучше с ним во всем соглашаться.
Пожалуйста, не делайте мне больно!
– Оглянуться не успеешь – и ты уже пьян в стельку. Понимаете, что я имею в виду?
По-моему, он вовсе не нуждался в моих ответах.
– А потом – депрессия. Нет-нет, не отвечайте, конечно! – он даже разволновался. – Просто жить не хочется.
Он перестал шуровать у меня во рту, но оставил там свою ковырялку и зеркальце. Он положил руку мне на лоб и застыл в задумчивости. Человек настроился на долгий откровенный разговор.
– Мне случалось думать о самоубийстве после тяжелой ночи, – признался он. Я, между тем, чувствовала, как ручеек слюны бежит по моему подбородку. Опасаясь, что это выглядит весьма несимпатично, я вытерла слюну. – Представьте себе, дантисты часто кончают самоубийством.
Бровями и глазами я попыталась выразить ему свое сочувствие.
– Очень своеобразное занятие – всю жизнь, день за днем, смотреть людям в рот, – ручеек слюны уже превратился в Ниагару. – День за днем, черт побери! – он заговорил тоненьким голоском: – Доктор, у меня дырка в зубе, почините его, доктор, мне больно, сделайте что-нибудь! – с тобой только о зубах и говорят. Зубы, зубы, зубы!
Течет!
– Я как-то сходил на пару собраний Анонимных Алкоголиков, так просто, посмотреть, что это такое, – он умоляюще поглядел на меня. Я так же умоляюще смотрела на него.
Отпустите меня, бога ради!
– Но я понял, что это не для меня. Я же говорю: я не каждый день пью. А по утрам – никогда. Только когда руки очень сильно дрожат.
– А-а-а, – сказала я ободряюще.
Разговаривай со своим тюремщиком, налаживай с ним отношения, постарайся расположить его к себе.
– Жена грозится, что уйдет, если я не брошу, – продолжал он. – Но если я брошу, у меня просто ничего не останется, моя жизнь будет кончена. Это все равно, что умереть. Понимаете?
И тут он пришел в себя. И, видимо, пожалел о своей откровенности, и о том, что так уронил себя в моих глазах. И сразу стал искать способ восстановить равновесие.
– Сейчас я сделаю вам укол. Но вам ведь это не впервой, верно? – мерзко хихикнул он. – Люблю лечить наркоманов. А то большинство людей так боятся шприца! Ха-ха-ха. Может, хотите сами уколоть? Ха-ха-ха. Вы захватили с собой жгут? Ха-ха-ха. Что ж, по крайней мере, вам ни с кем не придется делиться иглой, ах-ха-ха-ха!
Меня бросило в холодный пот. Он ошибся во мне: я панически боялась игл. А еще больше боялась того, что последует за уколом. Все мое тело напряглось, когда он отогнул мне губу и воткнул острую иглу в мою нежную десну. Когда холодная жидкость хлынула в мою плоть, у меня волосы дыбом встали от отвращения. Боль от укола становилась все сильнее по мере того, как он вводил лекарство. Мне казалось, это никогда не кончится.
Я потерплю еще пять секунд, загадала я. Но если он не уложится в них, тогда я не знаю, что сделаю. И вот, когда я уже была готова заорать от боли, он вытащил иголку. Но мне хватило времени осознать, что я слишком труслива, чтобы выдержать еще какие-то манипуляции у себя во рту. Теперь я бы предпочла терпеть зубную боль.
Однако, когда я уже была готова шмыгнуть из кресла к двери, по моей губе разлилось чудесное покалывающее онемение, оно распространилось на всю половину лица, его мягкие, прохладные пальцы пробирались все дальше и дальше.
Я испытала нечто вроде душевного подъема. Мне понравилось это чувство! Откинувшись в кресле, я наслаждалась им. Какая удивительная вещь – новокаин! Если бы это онемение распространилось на все мое тело! И на мои чувства тоже!
Но счастье длилось недолго. Потому что я припомнила все ужасные истории, которые мне когда-либо рассказывали о зубных врачах. Как Фиделма Хиггинс однажды пошла в поликлинику, чтобы удалить зубы мудрости под общим наркозом. Так ей, вместо того, чтобы удалить четыре зуба мудрости, выдрали по ошибке здоровый глазной зуб. Или, как однажды Клер рвали зуб, и корни оказались такими разветвленными, что, как она рассказывала, врач вынужден был упереться носком ботинка ей в грудь, и тянуть. И уж конечно, мне на память пришел этот вечный зубной кошмар – сцена из фильма «Марафонец». Я даже не смотрела «Марафонца», но это неважно. Я достаточно слышала об этом, учитывая мою чувствительность, чтобы у меня внутри все перевернулось от ожидания невыносимой боли, которую должны были причинить мне руки этого страшного человека и его бормашина.
– Ну вот, уже должно подействовать, – голос доктора О'Дауда прервал фильм ужасов, который крутили у меня в голове. – Можно начинать.
– А-а… Что это, собственно такое – пройти канал? – спросила я, решив, что все же лучше знать, что с тобой будут делать.
– Мы просто вынем всю внутреннюю часть зуба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165