Живот, руки, ребра у меня были покрыты отвратительными багровыми пятнами.
– А, это… – жалко сказала я, – наверно, это после промывания желудка.
– Боже всевышний. – Мама попыталась обнять меня. – Мне же не сказали… Я думала, они просто… Я не знала, что они применяли… силу.
Я оттолкнула ее:
– Вот теперь знаешь.
– Мне что-то плохо, – сказала она. Плохо было не ей одной.
После этого инцидента, переодеваясь, я избегала смотреть в зеркало. К счастью, был февраль, и довольно прохладный, так что даже в постель я ложилась в рубашке с длинными рукавами и закрытым воротом.
Сны я видела один страшнее другого. Например, будто в моей комнате кто-то жуткий, а я не могу проснуться. Итак, я, значит, сплю, а кто-то кошмарный проникает ко мне в спальню с намерением сделать со мной нечто ужасное. Стараюсь проснуться, чтобы защитить себя… и не могу. А между тем он, этот самый, жуткий, подходит все ближе и ближе, я в ужасе, а проснуться не могу. Я парализована. Изо всех сил пытаюсь продраться на поверхность, но задыхаюсь под тяжелым одеялом сна.
Потом мне снилось, что я умираю. Это было отвратительно, потому что жизнь как бы вывинчивалась из меня по спирали, как торнадо, запущенный наоборот, и остановить это я не могла. Во сне я знала, что стоит проснуться – и я спасена, но я не могла проснуться.
Еще снилось, что я лечу вниз со скалы, что я попадаю в автомобильную катастрофу, что на меня вот-вот упадет дерево. Стоило уснуть – обрушивался очередной удар. Я вскакивала в поту и долго не могла унять дрожь, не понимая, на каком я свете.
Почти два дня Хелен дала мне пожить спокойно. На второй день, вечером, я лежала в постели, и тут в комнату вплыла моя сестрица. Она поедала мороженое с совершенно безмятежным видом, который не предвещал ничего хорошего.
– Привет, – сказала она.
– Я думала, ты собиралась пойти выпить с Маргарет и Полом, – устало произнесла я.
– Собиралась. Но уже не собираюсь.
– Почему?
– Потому что этот прижимистый ублюдок Пол сказал, что больше не намерен угощать меня выпивкой, – злобно пояснила она. – А где прикажешь мне брать деньги? Я без работы, знаешь ли. У этого Пола зимой снега не допросишься, – добавила моя сестра и присела ко мне на постель.
– Но разве они тебя вчера не угощали? – удивилась я. – Маргарет сказала, что ты весь вечер пила двойной «Южный» и не заплатила ни за одну порцию.
– Я без работы! – взревела Хелен. – Я нищая! Чего ты от меня хочешь?
– Хорошо, хорошо, – мягко сказала я.
Я вовсе не собиралась ссориться с ней. Пол действительно был скуп, как старая монашка. Даже мама как-то сказала, что Пол способен съесть свой обед, забившись в ящик стола, и очистить апельсин в кармане. Он лишний раз не пописает, если заподозрит, что птички погреют лапки в его луже. Она, конечно, была в подпитии, когда это сказала: четверть пинты «Харпа» с лаймом. Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Подумать только! – Хелен улыбнулась и устроилась у меня на постели поудобнее, как будто намеревалась сидеть тут долго. – Моя сестра – пациентка желтого дома!
– Это не желтый дом, – слабо запротестовала я. – Это лечебное учреждение.
– Лечебное учреждение! – фыркнула она. – Просто другое название для желтого дома. Никого ты не обманешь.
– Ты все неправильно понимаешь, – я попыталась еще раз ее образумить.
– Люди будут переходить на другую сторону улицы, завидев тебя, – радостно пообещала она. – Станут говорить: «Вон идет Уолш, ну, та девица, у которой съехала крыша и которую заперли в сумасшедший дом». Вот что про тебя будут говорить.
– Заткнись.
– А некоторым, из-за Анны, будет не понять сразу, о ком речь, и они будут спрашивать: «Которая из девиц Уолш? Кажется, у них там было две нарко…»
– Там лечатся поп-звезды, – прервала я ее, выложив свой главный козырь.
Это сразу сбило ее с мысли.
– Кто? – переспросила она.
Я назвала парочку имен, и это явно произвело на нее впечатление.
– Правда?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Я читала в газетах.
– А почему же я никогда об этом не слышала?
– Хелен, ты не читаешь газет.
– Да? Да, действительно не читаю, а зачем мне их читать?
– Чтобы узнать, что звезды лечатся в Клойстерсе, – мстительно ответила я.
Увидев кислую физиономию Хелен, я почувствовала, что вознаграждена сполна.
– Ты, конечно, ушлая, – она быстро пришла в себя, – но знаешь, ты уже не будешь себе казаться такой крутой, когда станешь метаться по запертой камере в их фирменной рубашечке, знаешь, в такой, с очень длинными рукавами.
– Не окажусь я в запертой камере, – уверенно парировала я. – Я буду тусоваться со знаменитостями.
– Что, там, правда, бывают звезды? – Видно было, что заинтересованность Хелен нарастает, хотя она изо всех сил старалась ее скрыть.
– Да, – заверила я ее.
– Точно? – все еще сомневалась она.
– Точно.
– Точно-точно?
– Точно-точно.
Повисла довольно долгая пауза.
– Круто! – Кажется, ее проняло. – На вот, возьми, – она протянула мне то, что осталось от рожка мороженого.
– Спасибо, не хочу, – отказалась я. Мне было противно даже думать о еде.
– Я тебя не прошу доесть его, – возразила Хелен. – Я тебе просто отдаю это. Мне уже осточертели эти рожки. Сколько раз говорила папе, чтобы он покупал брикеты, но он по-прежнему возвращается из магазина с проклятыми рожками. Кроме одного раза… Знаешь, что он купил тогда? Мятные брикеты. Представляешь, мятные! Ну вот скажи…
– Я не хочу мороженого, – перебила я Хелен, решительно отпихнув от себя противный подтаявший рожок.
– Ладно, все равно пусть остается у тебя, – Хелен пожала плечами и положила мороженое на тумбочку у моей кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165