Вице-зам-пом. начальника ее отдела!
– Я была всего лишь младшим вице-зам-пом., и вот смотри, как продвинулась! – сказала она, сияя от счастья.
– Отлично, – с горечью сказала я. – Теперь, думаю, ты потребуешь, чтобы все в Нью-Йорке начинали работу с четырех утра, работали до полуночи, уносили домой толстые папки с бумагами, чтобы просмотреть их, отказывались от выходных, и при этом будешь думать, что ты крутая.
– Мне приятно, что ты так рада за меня, Рейчел. – спокойно ответила Бриджит и тут же ушла к себе в комнату, при этом так хлопнув дверью, что стена чуть не обвалилась.
Я с тоской посмотрела ей вслед. Я понимала, в чем ее проблема: просто это не ее сегодня уволили! Посыпав еще немного соли себе на рану, я бросилась на диван, чтобы насладиться вполне заслуженной жалостью к себе.
Я всегда подозревала, что в природе имеется весьма ограниченный запас удачи. И Бриджит сегодня израсходовала все количество, отпущенное на нашу квартиру, не оставив мне ни единого атома. «Эгоистка проклятая!» – злобно думала я, обшаривая комнату в поисках наркотиков или выпивки. Вы только посмотрите на меня, на бед1гую меня, на безработную меня, которая теперь, наверно, будет вынуждена подыскать себе работу в «Макдоналдсе», и то, если повезет. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что Бриджит не справится со своими новыми Обязанностями, и с ней случится нервный срыв. Тогда эта глупая корова поймет, что к чему.
Я перерыла все шкафы в поисках бутылки рома, которую, кажется, где-то видела. Потом-то я вспомнила, что выпила ее прошлой ночью. Блин! И я получила еще один повод насладиться своей невезучестью.
В отсутствие средств, поднимающих настроение, я пыталась приободрить себя мыслями о том, что Бриджит теперь жизни не будет – так ее припухают, ведь за удачную карьеру нужно ох как дорого платить. Потом меня охватило ужасное чувство неуверенности. А что если Бриджит бросит меня? Что если она переедет в аккуратненькую квартирку в приличном районе, с кондиционером и тренажерным залом в доме? Что я тогда буду делать? Мне одной не потянуть квартплату. Тут на меня снизошло озарение, подобное тому, которое испытал святой Павел по дороге в Дамаск. Я вдруг поняла, что за Бриджит надо держаться. Соскочив с кушетки и проглотив свои обиды, я тихонько постучалась к ней в комнату.
– Прости меня, Бриджит, – умоляла я. – Я – эгоистичная свинья, прости меня, пожалуйста.
Стена молчанья.
– Прости меня, – повторила я. – Просто я сегодня уволилась, и поэтому, ну, ты понимаешь…
Нет ответа.
– Бриджит, выйди ко мне, пожалуйста, – взмолилась я. – Мне, правда, очень жаль.
Дверь распахнулась, на пороге показалась Бриджит с распухшим от слез лицом.
– Эх, Рейчел, – вздохнула она, и я не смогла определить по голосу, какая эмоция превалирует. Готовность меня простить? Усталость? Сочувствие? Может быть, ни то, ни другое, ни третье, но я все же надеялась, что первое.
– Давай отпразднуем твое повышение. Я угощу тебя шампанским! – предложила я.
Она опустила голову и принялась чертить носком туфли какие-то узоры на полу.
– Ну, не знаю…
– Давай! – горячо упрашивала я.
– Ладно, – уступила она.
– Только одна просьба, – затараторила я. – Ясейчаснамели, недашьлимневзаймынемного, ятебеверну, кактолькосмогу.
Спокойно, пожалуй, слишком спокойно, она вздохнула еще раз и согласилась.
Я потребовала, чтобы мы пошли в «Ламу».
– Мы должны пойти именно туда, Бриджит! – убеждала я. – В конце концов, не каждый день мы получаем повышение! Я, во всяком случае, точно, ха-ха-ха.
В «Ламе» над памятным пластиковым диванчиком повесили объявление: «Люди с голыми ногами сильно рискуют». Мы с Бриджит посмотрели на диванчик и в один голос сказали: «Мы сюда не сядем!» Видимо, подобное единодушие означало, что Бриджит все-таки простила меня. Но разговор не клеился. Я очень, может быть, даже слишком, старалась показать, как я рада ее успеху.
Когда я в очередной раз вкручивала ей, как за нее рада, она посмотрела на дверь и пробормотала:
– Вон твой парень.
«Пожалуйста, пусть это будет Люк, Господи!» – взмолилась я. И Господь сжалился надо мной, правда, на одном условии: это действительно оказался Люк, но… не один, а с Аней, с изящной, худенькой, загорелой Аней с миндалевидными глазами. Первой мыслью, мелькнувшей у меня в голове, была такая: «Если достаточно хорош для Ани, то подходит и мне». Хотя нельзя сказать, чтобы у меня был богатый выбор. Люк безразлично кивнул нам с Бриджит, но не подошел. Моя жизнь шлепнулась в лужу. А Бриджит громко спросила:
– С кем это наш хладнокровный Люк?
Люк и Аня выглядели так, как будто только что вылезли из постели. Или мне это только кажется? Но их лица были так близко друг от друга, и они так друг на друга смотрели! Их бедра соприкасались. Я чуть не вскрикнула, увидев, что он просунул руку за спинку ее стула, и приобнял ее за хрупкие, красивые плечи.
«Аня ему нравилась все это время», – с горечью подумала я. Конечно, мне следовало догадаться. И вся эта чушь, которую он нес мне о том, какая она хорошая девчонка! Теперь ясно.
– Хватит пялиться, – зашипела на меня Бриджит. Я вздрогнула и пришла в себя.
– Поменяйся со мной местами, – велела Бриджит. – Тебе надо сидеть к нему спиной. И не смотри, как голодный ребенок. И язык убери, а то он у тебя до колен свисает.
Я все в точности исполнила, и тут же пожалела об этом. Мне теперь ничего было не видно, и я попросила Бриджит быть моими глазами.
– Что он сейчас делает? – спросила я ее.
– Держит ее за руку, – ответила она, взглянув в ту сторону.
Я тихо застонала.
– Все еще? – спросила я несколькими секундами позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165