Они
поднимались со дна, шевелясь, как уснувшие змеи, и песня сплетала их, как
сплетают корзину, как прохладной весной ветки сплетаются в спальный навес.
Я пел - и мост поднимался из глубины, и вот он лег на воду широкой зеленой
лентой - от берега к берегу через наш островок.
А когда мы прошли по мосту, я расплел ихеи и погрузил их в сон до
самой весны. Теперь никто не сможет их разбудить, пока не минует зимнее
Междулунье.
И вторая ночь Трехлуния расцвела над рекой.
Ортан дал нам поспать, и я проснулась сама. Был предрассветный час;
серое небо спало над серой водой, и остренький серый холод покалывал тело.
Я медленно села, встала - и вдруг оказалось, что я бодра и здорова, что
раны зажили и ужасно хочется есть.
Ортан не спал; он успел развести костер, и над огнем бурлил котелок с
похлебкой. Я вдруг подумала: я никогда не видала Ортана спящим. Неужели и
этим он отличен от нас?
- Нет, - ответил он мыслью, - когда можно, я сплю. Но я могу очень
долго не спать.
- Ночью было спокойно?
- Да, - сказал он. - Почти.
Он был спокойный, открытый, и когда я к нему подошла, он поднялся и
обнял меня за плечи. И я прижалась к нему, потому что все решено, все
будет так, как он хочет, и я... я тоже хочу!

- Мы поплывем по реке! - сказала Элура.
Волшебная сила Трехлуния исцелила за ночь ушибы и раны, а похлебка из
рыбы и черных грибов наконец-то насытила их. И солнце грело здесь так
приветливо и добродушно; прохлада реки умеряла зной - не то, что среди
постылых равнин, таких красивых и так смертельно опасных.
- Мы сделаем плот, Видите, сколько здесь сушняка?
- Н-да, - сказал Норт. - Это ты к Ортану. Он норденец.
- Я не знаю, - серьезно ответил Ортан, - я был мал, когда погибла
Нордена.
- Глупости! - сердито сказала Элура. - Вон сухие стволы, а у тебя
есть веревка - помнишь, ты вытаскивал нас на скалу? Мы свяжем несколько
бревен веревкой, обрубим пару стволиков потоньше на шесты - и поплывем.
- А что, в реке нет опасных тварей? - спросил Норт.
- В реке - нет, - ответил Ортан, - но многие из опасных умеют
плавать.
- Н-да, - опять сказал Норт. - Не очень-то я воду люблю... ладно, как
велишь, командир. А ты что скажешь, светик мой? - спросил он Илейну, и она
невольно прижалась к нему.
- Я... я не могу помочь... а мешать не стану. Я как вы.
И они построили плот.
На это ушло полдня. На это ушло бы несколько дней, не будь Ортан так
непомерно силен. Он ворочал бревна, словно шесты, он, как прутики,
обламывал толстые сучья, он так затягивал узлы на веревке, что стволы как
будто врастали друг в друга.
Плот был груб и коряв, но плыть он мог, и после обеда они отплыли.
Это было чудесно - никуда не идти, а сидеть на теплых шершавых
бревнах, слушать лепет воды и смотреть на зеленую гладь, живую, упругую,
просвеченную лучами. А мимо плывут берега, опасности, смерть, и мы
недоступны для них, но палец лежит на спуске, и потому наш покой
прекрасен, как никогда.
- Ортан, - спросила Элура, - если мы продержимся?..
- Будет Второй Запрет. Целых три дня.
- А потом?
- За это время мы должны добраться до моря.
- Там мы будем в безопасности?
- Нет, - ответил он неохотно и налег на шест, возвращая плот на
струю. - Нет, - сказал он. - Мы выйдем далеко от того места, куда должны
были выйти. Это все равно, - сказал он. - Теперь мы не сможем
воспользоваться Переправой.
- Ну и что теперь?
- Нам придется отдаться на милость лорнов. Я этого не хотел. Лорны не
любят людей.
- Лорны? - спросил Норт. - Водяные? Неужто взаправду? Ну, дела!
- Я ничего не знаю о лорнах, - сухо сказала Элура.
- Так ты ж у нас Штурман, ученый муж, а это все сказочки для дураков.
Водяные, лешие, ильфы... кто там еще, а, Ортан?
- Подземные и ночные, - спокойно ответил Ортан. - Но это не здесь, а
за Великой Рекой.
- Ну и что лорны?
- Они сопричастны Сообитанию, но не входят в него. У них свои законы.
Они пользуются орудиями и строят дома - на дне.
- Значит, им это можно? Почему?
- Они не меняют, - ответил Ортан. - Они живут в море и почти не
выходят на сушу. А если выходят, не покидают своих заповедных мест:
брачных угодий и выводковых лагун.
- А откуда они знают людей?
- Люди напали на них когда-то, - угрюмо ответил он. - Давно, еще во
времена Начала. Лорны похожи на нас. Когда люди убили лорна, они убили
этих людей. Тогда люди с летающих неживых разрушили их город. Они не
забыли, - сказал он хмуро. - Они могут убить нас раньше, чем я запою.

Мы плыли весь день, и смерть миновала нас. Порою на нас нападали
могучие гарфы, но стоило только Элуре поднять самострел, они, оскорбленно
крича, взмывали обратно, потому что бесцельная смерть не нужна никому.
Нам часто грозили, но никто не напал всерьез. Я знал почему: вот-вот
закончится день, и начнутся сражения Третьей Ночи. Сообитание терпеливо.
Оно не тратит зря драгоценные жизни - жизни лучших, еще не оставивших
новую жизнь. Когда минует пора Второго Запрета, найдется немало
проигравших в брачной игре, чьи жизни не так уж важны для вида. И им
предстоит уничтожить нас.
Мы плыли до вечера, до Перемирия Сумерек, а потом с трудом причалили
у длинной косе. Мы с Нортом занялись рыбной ловлей: я песней подманивал
рыб, а он колол из мечом. Как хорошо, что рыба не знает Трехлуния, ее пора
- Междулуние ранней весны.
Костер уже разожгли, когда я почуял Зов. Как будто огонь пробежал по
телу, и мышцы налились тяжелой силой, и я вскочил, готовый бежать и
драться, но тихий смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31