- Это я, - тихонько сказал им Альд и коснулся верхней строки.
Ишь ты, подумал Алек, значит, командир, раз первой строкой. А Инта
спросила:
- Ну и что? Разве ты не знал?
- Знал, конечно.
- Мне легче, - сказала она, - после меня ничего не осталось.
А я? подумал Алек. Черт его знает, наверняка гиены сожрали.
- Я был последним, - сказал им Альд. - Видел, как всех...
Снова он отвернулся к плите и стал негромко читать имена. Чужие
звонкие имена, и снова Алек услышал звон чужого железного языка, и теперь
ему было не все равно, что-то такое поднялось в нем, словно колокол на
Последней косе, поминальный звон по тем, кому не доплыть домой.
Мы ждали отца, но колокол отзвонил по нам...

Мы спустились, и с нами спустилась ночь. Сначала вечер в цветных
огнях, слишком много красок для мертвеца, но он уже начал привыкать,
только внутри что-то саднит, но ночь, наконец, затерла все, дырявая ночь,
и тут он вспомнил, что эти проколы в небе зовутся звезды, но так и не смог
припомнить их имена, он помнил только, что раньше знал.
- Никак не определюсь, сказала Инта. - Вот это, кажется Лебедь?...
ага! Ясно.
А Альд ничего не сказал.
Инта споткнулась, и Алек ее подхватил, и ее рука осталась в его руке,
и они все шли сквозь чужую звучащую ночь прямо на желтый тепленький
огонек.
И пришли. Домик, приткнувшийся под горой, темная груда деревьев и
журчанье воды. Альд с размаху толкнул тяжелую дверь, она распахнулась, и
там был каменный ящик, в котором горел огонь, и что-то то уходило во мрак,
то выступало на свет; у этих вещей были свои имена, которые не спеша
поднимались наверх: старые кресла, резные шкафы с корешками книг, перила
лестницы, ведущей во тьму.
А у огня сидел человек, укрытый чем-то мохнатым.
Старик, подумал Алек, старый-престарый старик.
Мы стояли на середине и старик разглядывал нас. Спокойно, будто ему
не впервой.
- Альд? - спросил он без удивления. - Ну да, правильно. Завтра ведь
праздник Сожженных Кораблей.
- Дарен?
- Я рад тебя видеть, - спокойно ответил старик. - Странно, что ты
явился только теперь.
- А другие?
- Приходят, но не так как ты - лишь в память и мысли. Но ведь и я
никогда еще не был так близок... к Ней. - Поглядел с любопытством на Алека
и Инту. - Странные у тебя спутники, Альд. Наверное кто-то из них тебя
убил?
- Нет, - угрюмо ответил Альд. - Они умерли гораздо раньше, чем я.
Старик вынул руку из того, во что он был завернут, показал, куда
сесть, и мы с Интой уселись в уютные старые кресла, а Альд так и остался
стоять перед ним. Стоял и глядел на этот маленький сверток и на маленькое,
старое, еще живое лицо. И спросил - как будто бы даже со страхом:
- Значит, не зря?
- Да, - спокойно ответил Дарен. - Мы все-таки остановили их у Азрана.
Я успел перехватить ополчения Гарасола Карза, и у Азрана мы зацепились.
- И мы победили?!
- Да, - безрадостно ответил Дарен, - в конце-концов. Слишком долго и
слишком дорого, Альд. Слишком долго не могли между собой столковаться,
слишком дорого платили за неумение воевать. Слишком много было у нас
перевалов, и на каждом мы оставляли лучших.
- Но мы победили?
- Присядь, Альд, - спокойно сказал Дарен. - Ты пришел слишком поздно,
когда мне уже незачем лгать ни себе, ни другим.
- Так победили мы или нет? Они ушли?
- Нет, - угрюмо ответил Дарен, - почти никто из них не ушел.
Оказывается, им уже некуда было уходить. Мы просто их перебили и
уничтожили их корабли.
- Почему? - тревожно спросила Инта. - Как так: некуда?
В первый раз надломился ее голос, в первый раз страх промелькнул на
лице, и Алек вдруг понял: это о нас. Это наших всех перебили, потому что
нам некуда было уйти.
И - ничего. Наплевать.
- Потому, что вас уже выгнали отовсюду. Вы всем мешали и всюду несли
несвободу, и нам приходилось вас убивать, чтобы не стать такими, как вы.
- И что вы вы играли? - спокойно ответила Инта, и в лице ее больше не
было страха. - Во Вселенной достаточно много таких, как мы. Когда-нибудь
они навестят вас опять, и сколько тогда вы заплатите за свободу?
Альд обернулся и поглядел на нее. А потом тяжело отошел и сел в свое
кресло.
И - тишина.
- Ты - женщина, - сказал наконец Дарен, - и ты - солдат, а, значит,
убийца. Не понимаю. Мне пришлось убивать, спасая свой мир, и эта тяжесть
лежит у меня на душе. А ты?
- Точно так же: спасая свой мир, - неохотно сказала она. - Тогда мы
еще защищались, - сказала она, - и, может быть, мы тогда защитили вас. Ты
просто не знаешь, что такое война.
Старик усмехнулся - мол, это я не знаю?
- Конечно не знаешь. Ты сам говорил, что вы не умеете воевать, a в
нашей истории, кажется, нет ни единого года без войн, и эта, моя война,
затянулась на два поколения. Война любит лучших, - угрюмо сказала она, - и
если бы воевали одни мужчины, она бы сожрала всех честных и смелых за
несколько лет, и женщинам все равно бы пришлось воевать, спасая ублюдков и
трусов. Мы выращены войною, - сказала она, - и то, что такие, как вы,
привыкли считать несвободой - для нас просто жизнь.
- Тогда хорошо, что вас нет.
- Не радуйся, - грустно сказала она. - Мы были всего лишь одними из
многих. Война к вам вернется, - сказала она, - и сделает вас такими, как
мы - или сотрет навсегда.
- Нет! - закричал вдруг Альд, - нет!
- Да, - спокойно сказала она. - Знаешь, что не смеет тебе рассказать
Дарен? Вы стали другими после этой войны. Вы отдали лучших - и теперь
лучший тот, кому удалось выжить. Так?
- Так, - ответил Дарен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17