Не находя в
сих разоренных местах продовольствия и затрудненная из-за дождей в
подвозе, армия терпит нужду в самом насущном, в то время, как в ставке не
прекращаются пиры. Само собой, боевой дух войска это не поднимает. Боюсь,
что до первых морозов ждать не приходится. Спешу...", - это уже
неинтересно. Вам все понятно, господа?
Суил кивнула.
- К себе могу добавить известие, что готовится весьма
представительное посольство в Кеват. Возглавит его сводный брат Их
Величества кор Эслан. Люди сведущие говорят, что ему поручено просить о
военной помощи. Дабы не ехать с пустыми руками, Господин Квайр велел трем
главным ткаческим цехам представить бесплатно двадцать арлов лучших сукон,
двенадцать арлов парчи и семь арлов шелка. Цеху ювелиров повелели отдать в
казну золотых изделий на пятнадцать кассалов. Нам же, купеческой гильдии,
велено выплатить десять кассалов звонкой монеты.
- Представительное посольство, - заметил я. - А лагарцы будут так же
щедры?
Он сверкнул своей быстрой улыбкой.
- Думаю, не поскупятся.
- Кому же тогда помогать?
- Трудно сказать, биил Бэрсар. Наверное, тому, кто щедрее.
- Или тому, кто может проиграть слишком быстро.
В его глазах был вопрос, и я усмехнулся:
- А разве Тибайену нужна наша победа?
- Значит, он поможет Лагару?
- Зачем? Судя по письму, война еще может перекинуться на земли
Квайра.
- И Тибайен подождет?
- Как знать, биил Таласар. Из леса видно немного. Надо еще дожить до
весны.
- Разве вы?..
Суил взглянула с тревогой, и он опять усмехнулся.
- Крестьяне не рады войне, а если еще и голод...
Он грустно покачал головой.
- Наверное, и горожане - тоже.
- Смотря кто!
- Много ли в Квайре Оружейников?
- Есть еще и банкирские дома, которые сейчас наживают на ломб -
двадцать.
- Ну, деньги, конечно, сила, биил Таласар, но если в Квайре начнется
голод, банкиры не станут для вас закупать зерно. Остальное угадать
нетрудно.
- Бунт? - спросил он и даже привстал в кресле.
Я промолчал. Зря разговорился.
- И вы думаете, что Тибайен вмешается?
- Будущее покажет, биил Таласар.
Суил молчала, даже вперед подалась, чтоб не пропустить ни слова.
Теперь она встала и поклонилась.
- Нам пора, биил Таласар. Думаю, вас не затруднит...
- Конечно, - ответил он и тоже поднялся. Длинный, туго набитый
мешочек скользнул из его рук в руки Суил и мигом исчез в складках широкой
юбки.
- Рад был узнать вас, биил Бэрсар. Если судьба приведет вас в Квайр,
не обходите стороной мой дом, - и бросил возникшему на пороге слуге: - Я
рад этим господам в любой час!
Снова мы поспешили куда-то, и тень опять легла на лицо Суил. Я и сам
недоволен собой. Да, мне нужна была эта встреча.
Первый независимый человек, которого я встретил в Квайре.
Да, еще не связан с Баруфом, и могу говорить все, что хочу. И все
равно мне как-то неловко. И я спросил у Суил:
- Что-то не так? Я сказал лишнее?
- Да нет, вроде. Понравился ты ему, и то ладно - он человек надобный.
- Вздохнула тихонечко и вдруг спросила: - Думаешь, впрямь голода не
миновать?
Так мы и мотались по городу до заката. Побывали в храме и в огромном
сарае, где красильщики корчились в ядовитом пару, в ювелирной мастерской и
в харчевне, на конюшне и в унылом доме, где скрипели перьями писцы. Суил
перекинется с кем-то словом или сунет что-то в руку - и быстренько дальше.
Она неутомима, а я как-то очень скоро устал. Голова трещала от
напряжения, от мучительных усилий ощутить окружающее _н_а_с_т_о_я_щ_и_м_.
Но усилия не помогали, все казалось сном; я тупо и покорно уворачивался от
повозок, молча принимал толчки и брань. Я был счастлив, когда, наконец,
Суил сказала:
- Ой, да никак уходить пора? Гляди, ворота закроют!
Мы заночевали у Ваоры и чуть свет отправились в обратный путь.
Зиран встретила нас радостно, Баруф - будто и не расставались. Вышел
во двор умыться, а когда вернулся - ни Баруфа, ни Суил. Все логично. Суил
изложит наблюдения надо мной, и Баруф начнет меня дожимать. Самое время.
Все рассыпалось вдребезги, в режущие осколки; я боюсь, я растерян, надо
заново строить мир. Если дать мне время...
Я улыбнулся Зиран, и она улыбнулась в ответ.
- Присядьте со мной, раз они меня бросили.
- Ну, от меня-то какой прок! - но села напротив, положив на стол
огрубевшие руки.
- Славная у вас дочка!
- Да, утешил меня детьми господь. Как осталась одна, думала, сроду их
не подниму, а они вон какие выросли!
Материнской гордостью осветилось ее лицо, прекрасны были ее усталые
руки, и боль, давно потерявшая остроту, привычной горечью тронула душу.
Мое детство прошло в закрытой школе, может быть, самой знаменитой в
Олгоне. Наверное, только это меня спасло. Когда мои родители погибли в
авиакатастрофе, первым, что я почувствовал, была радость за них.
Наконец-то они избавились друг от друга!
Пожалуй, мать мне была все-таки ближе. У нее был живой ум и ловкие
руки, сложись ее жизнь по-другому, она многое бы смогла. Но судьба заперла
ее в блестящую клетку, и мать лишь растратила себя, мечась между прихотями
и вспышками веры. Наверное, мы могли бы быть друзьями или, может быть,
соучастниками, но отец стоял между нами ледяною стеной. В детстве я его
ненавидел, в юности презирал, теперь, пожалуй, жалею. Он жилой одной
карьерой, ради нее женился на не любимой, ради нее обрек и мать, и себя на
ад.
Оказываясь дома, я всегда поражался тому, как страстно и исступленно
они ненавидят друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105