- К сожалению, время против нас, гон Эраф. Только поэтому я
осмелился, невзирая на поздний час и вашу усталость, затруднить вас этой
беседой.
- Я весь внимание, биил Бэрсар!
- Я думаю, в наши отношения надо внести ясность. Конечно, перед
посольской свитой и особенно перед слугами мы обязаны соблюдать этикет. Но
сам я считаю и всегда буду считать вас не лицом подчиненным, а своим
наставником и клянусь ничего не предпринимать, не испросив перед тем
вашего совета. Надеюсь, что и вы согласитесь разделить со мной ваши
заботы. Эти условие не кажется вам обременительным?
Я говорил, а глаза его сверлили мое лицо, пытаясь найти в нем фальшь,
он верил мне - и не верил, хоть очень хотел мне верить, он был уже почти
приручен - остальное сделает работа.
- О нет, дорогой биил Бэрсар! Такое условие - честь для меня, и дабы
доказать это, я сразу поделюсь сомненьем, что снедает меня. По
распоряжению акиха главой посольства являетесь вы. Однако согласно
дипломатическому этикету посольство такого ранга не может возглавлять...
э... человек без титула.
- Я готов уступить главенство вам, досточтимый гон. Внешняя сторона
дела меня не волнует.
- Увы, дорогой биил Бэрсар! Мое звание тоже не соответствует рангу
посольства. Господин Лагара сочтет для себя оскорбительным вести
переговоры со столь незначительным лицом. Я говорил об этом акиху, но он
соизволил ответить, что вы найдете способ обойти это затруднение.
- Ну, Баруф, услужил!
Я поглядел на Эрафа и спросил неохотно:
- Титул гинура будет соответствовать рангу посольства?
- О да! Но...
- Поскольку отец мой умер, а я его единственный законный сын, я имею
право на титул гинура.
- Я знаю геральдику, - осторожно заметил Эраф, - но я не слыхал,
чтобы среди Бэрсары были гинуры. Гоны - да...
- Это квайрские Бэрсары, дорогой гон Эраф. Я из другой ветви.
Пожалуй, ее можно назвать балгской.
Он глядел на меня с сомнением, и я усмехнулся.
- Не считайте меня самозванцем, досточтимый гон Эраф. Я так мало ценю
титулы, что не стал бы утруждать себя ложью. Эта старая история, и вы
могли ее не знать. Лет... да, уже шестьдесят лет, как мы покинули Квайр.
Мой прадед, гинур Таф Бэрсар, хранитель малой печати, был обвинен в
государственной измене и бежал в Балг. Он утверждал, что был оклеветан...
не знаю, у нас в семье святых не водилось, но, во всяком случае, при дворе
он был принят. Деда еще приглашали на дворцовые торжества. Отца - уже нет.
Наш род обеднел, и о нас забыли.
Таф Бэрсар происходил из биссалской ветви, побочной относительно
Бэрсаров квайрских. Его предок в четвертом колене получил потомственное
дворянство за услуги, оказанные им его величеству Тисулару I.
- Прости мое неведение! - воскликнул Эраф, - не куда девалась теперь
биссалская ветвь Бэрсаров?
- Она иссякла почти сразу после бегства прадеда. Родители его уже
умерли, а единственная сестра через несколько лет скончалась бездетной.
После ее смерти имущество Бэрсаров было взято в казну, а наш род вычеркнут
из геральдических списков.
- Какой камень вы сняли с моей души, благородный гинур!
Я поморщился:
- Окажите мне милость, досточтимый гон Эраф, избавьте от титулования.
Эта мишура не добавляет ни денег, ни ума, а доблести предков не искупают
ничтожества потомков.
- Недостойно меня было бы не ответить тем же!
- Спасибо, биил Эраф. Я рад, что мы понимаем друг друга. Давайте
поговорим о деле, мне совестно задерживать вас в столь позднее время.
Я рассказал о том, что уже сделал; Эраф молчал, кивал, но с
замечаниями не спешил.
- Мне кажется, что до начала переговоров стоило бы закрепить за собой
армию. Надлежит безотлагательно возвести доса Крира в новое звание и
привести войска к присяге. Тут все не просто, биил Эраф. Дос Крир
самолюбив, а положение его весьма двусмысленно. Пожалуй, только вы, с
вашим тактом и умением играть на струнах души человеческой, сможете
сделать все, как надо.
- Иными словами, вы желаете, чтобы я завтра же выехал в армию?
- Да, биил Эраф. Я уже бывал там... неофициально, и боюсь бросить
тень на Крира. Нам сейчас опасно пренебрегать приличиями!
- Мой бог! - весело сказал Эраф. - Вы - прирожденный дипломат, биил
Бэрсар! Кажется, я начинаю верить, что мы достигнем цели!

И мы ее достигли. Нелегкое было время - ей-богу! - случались дни,
когда я скучал по ирагскому подземелью.
Правда, я был не один. Людей подбирал Баруф, а это значит, что каждый
был на своем месте. Доставалось мне только от Эрафа, но я молча терпел все
его капризы, потому что один он делал втрое больше, чем десяток здоровых
парней. Он был незаметен и вездесущ, он помнил все и всегда успевал;
кладезь неоценимых знаний таился в его голове, и я щедро черпал оттуда
все, что мне надо было узнать.
Нет, мне совсем не нравилась эта работа. И союзники, и противники -
все, кроме Тубара, - были мне одинаково неприятны. Жадность, мелочность,
ничтожные побуждения и ничтожные интересы, политическая слепота,
равнодушие ко всему, кроме возможности вот сейчас, вот сегодня урвать. Я
очаровал и покупал, устраивал и посещал приемы, я с улыбкой задыхался в
тисках этикета и мечтал об одном: сбежать!
Но я только стискивал зубы, потому что именно здесь среди интриг и
фальшивых улыбок, решалась судьба Олгона, Судьба тысяч людей и моя
собственная судьба.
Нет, дело не в том, чтобы просто достичь соглашения - лагарцам тоже
был нужен мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105