по Дэнсу
завоевание региона обошлось бы примерно в сто тысяч жизней. А победа
Квайра без всяких "бы" обошлась примерно в сто тысяч жизней. И еще ничего
не исключено, даже если маятник теперь качнется из Квайра, даже если это
начнется через десяток лет. И снова та же цена?
Что же делать бедному игроку? Драться с историей, выдирая из глотки
сотни тысяч единственных жизней, что она норовит сожрать. И зачеркивать
других - еще не рожденных. Полтора миллиарда Олгонцев, треть населения
всей планеты. Мои современники - друзья и враги, просто прохожие, лица из
хроники, кто-то или никто - но их не будет, даже если они родятся. Это
будут совсем другие люди - пусть даже лучше или счастливей - но все равно
не они. Где грань: которая определяет убийство: те мои современники - эти
тоже, я жив в двух веках - они каждый в своем, но разве это значит, что
один живее других и можно кого-нибудь предпочесть?
В тоске моей давно уже нет остроты, вполне умеренная тоска; наверное,
я так усердно жую эту мысль всего лишь для оправдания перед собой: я этим
мучился, я думал об этом.
Я этим мучился - но я не выскочу из игры. Как я могу выскочить из
игры, если я - рулевой, который ведет свой корабль через забитое скалами и
минами море? Если все, что я сделал, погибнет, выскочи я из игры? Если так
хочется посмотреть, что же из этого выйдет.
Но детский лепет весеннего леса, и птичий гомон, и запахи, звонкие,
как свобода. Мне вовсе не хочется ковыряться в душе, расчесывая ее
болячки. Есть день, который я вырвал у Каса, и, может быть, хоть раз этим
летом я увезу с собой Суил, и мы побудим с нею вдвоем - она и я, свободные
люди, принадлежащие только себе.
Я не смогу увезти Суил. Гилор слишком мал для таким путешествий, а
Суил не оставит его одного. Она права - мы не можем доверить ребенка
Братству. Оно уже предъявляет права на Гилора и ждет - не дождется, когда
же сумеет его отнять.
В такие минуты я ненавижу Братство. Мало ему меня самого - оно лезет
в каждую щель моей жизни, заставляет меня притворяться, становится между
мной и Суил. Бедная девочка, ей еще хуже, чем мне. Я хоть уехать могу,
затеряться в дороге, ненадолго исчезнуть в лесу, а она на виду под
назойливым взглядом Братства и ревнивыми взорами женщин - страшной силы
Малого Квайра. И если эта сила пока помогает мне, в том заслуга только
Суил...
- Эй, Тилар! - говорит Эргис. - Ты чего смурной? Не отпускает?
- Не отпускает, - отвечаю уныло. - Слушай, Эргис, с Угаларом ты связь
держишь?
- Ну, не то, чтобы связь...
- Мне надо бы с ним повидаться на обратном пути.
- А чего не с Криром?
- Хорошо бы ему навестить Исог.
- И чтоб все шпионы за ним?
- Ты прав, - говорю я ему. - Я напишу Криру.

А лес не спеша перематывает дни - от утра к полудню, от полудня к
ночлегу; мы едем, ночуем, посиживаем у костра; я вовсе не тороплюсь - мне
незачем торопиться. Мой мозг и моя душа не в ладу, вот в чем опасность...
Мозг вовсе не против того, что творится в Квайре. Таласар истребляет
знать? Это неплохо. Он ослабит сильных и тем облегчит земельную реформу.
Уничтожает инакомыслящих? Квайр, конечно, за это еще заплатит, но пока это
укрепляет квайрскую церковь и способствует ее отделению от Единой. Таласар
ввел полицейский режим, все боятся всех, армия непомерна велика для страны
- ну и что? Таласар не бессмертен, а чтоб провести страну к другому
укладу, на долгий срок нужна очень сильная власть. Уйдет Таласар, и Квайр
когда-нибудь выйдет из мрака могучей страной с неплохой промышленностью и
крепким крестьянством. Ни я, ни Баруф не сумели бы этого сделать, не
ввергнув страну в муки гражданской войны.
А душа? Ей тошно и стыдно за то, что мы принесли в этот мир. Баруф у
легче, он вовремя умер...
А лес не спеша перематывает дни, и опять вокруг кислый лесок
Приграничья. Его болота, его кривые стволы, и память, сидящая в теле, как
рана. Никто не отыщет здесь наших могил - мы прятали их от кеватцев.
Болотная жижа прикрыла остатки костров, всосала тела и оружие, смыла и
кровь, и славу.
Бесславная и безрадостная война, которой я почему-то горжусь, хоть
должен стыдиться. И мы приезжаем к Тайору.
Лесная деревня, сухая среди болот, домишки на сваях, чумазые
ребятишки, и встреча по протоколу. И я убеждаюсь, что слава жива.
Негромкая и простая, как сам Тайор и его кривоногое пламя.
Сидят у костра в гостевом покое в своих вонючих мехах, немногословные
и прямые, как удар ножа, как полет стрелы. И с ними я говорю о том, что
было бы болью в Касе и болью в Квайре, но здесь это просто жизнь.
Мы с ними возобновляем военный союз. Нам все равно, кто введет войска
в Приграничье. Если это будет Кеват, мы выступим против Кевата. Если это
будет Квайр, мы выступим против Квайра.
И девушка хегу, воин в грязных мехах, украдкой улыбается мне.

Мы уже на землях Кевата, но мне знакомы и эти места. Пока еще лес, но
все выше и все суше. Мы поднимаемся по плато и скоро выйдем к истокам
Истары. Теперь мы движемся по ночам и пару раз успели подраться.
Кеват распадается на глазах. Я сам приложил усилий, чтобы это все
поскорей расползлось, но обстановка меняется слишком быстро, теперь это
надо чинить - что намного трудней. Скорей бы добраться до места и взяться
за дело...
И вот мы добрались до места. Мой давний знакомец, с которым мы
никогда не встречались, но я доверяю ему.
Тимаг Фарнал, когда-то кеватский посланник в Квайре. Он был слишком
честен сообщал только правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105