Неожиданно приятные размышления Джастины прервал Лион:
– Знаешь, мне неожиданно вспомнился разговор с аббатом О'Коннером… Мир его праху.
Заметив, что при упоминании об аббате на чело Джастины тень, Лион поспешно добавил:
– Не надо хмуриться. Да, я помню, что ты недолюбливала этого человека, но вспомни старую истину – «о мертвых либо хорошее, либо ничего». Тем более, что соображения, которыми когда-то поделился со мной аббат, заслуживают внимания и удивительным образом перекликаются с мыслями покойного кардинала де Брикассара, которые я почерпнул в дневниковых записях… – сказал Лион, призвав имя этого дорогого для Джастины человека словно бы в оправдание тому, что он вновь напомнил жене об О'Коннере.
– Ну, говори…
– Аббат сказал: «Лион, ты, наверное, хорошо знаешь старую, как мир, истину… Мужчины управляют миром, женщины управляют мужчинами…»
Джастина улыбнулась.
– Никак не ожидала от тебя таких банальностей, Лион…
Тот возразил:
– Если это и банальности, то, во всяком случае, не мои. Тем более, что и банальные слова могут быть неглупыми… – он подлил себе чая и, сделав небольшой глоток, продолжил: – Аббат тогда сказал: «Что есть мужчина? Биологически, это – существо с совершенно иным набором хромосом, чем у женщин. И в великом деле продолжения рода человеческого – только, так сказать, обслуживающий персонал…» Джастина удивилась.
– Он так и сказал?
Кивнув, Лион поспешил убедить Джастину в правдивости слов О'Коннера.
– Конечно… Неужели я сам это придумал? Я не настолько проницателен, как де Брискассар или О'Коннер…
В голосе мужа Джастина уловила легкую, едва различимую иронию.
– Ну, ты себя недооцениваешь…
– Однако раньше ты утверждала обратное…
Джастина нахмурилась.
– Ты иногда говорила, что я переоцениваю себя – помнишь, в Бонне?
Она пожала плечами.
– Честно говоря – не помню. Впрочем, – тут же спохватилась Джастина, – вполне вероятно, что тогда, в Бонне, я имела в виду что-то совершенно иное…
– Что же именно? – спросил Лион, вперив в нее пристальный взгляд.
– Ну, ладно, не придирайся к словам… Ты ведь еще хотел что-то рассказать – о твоем любимом аббате?
Лион заерзал на стуле.
– О том, что есть мужчина, и что есть женщина в современном мире, – не без скрытого сарказма добавила Джастина.
Лион, однако, совершенно не обиделся – скромно улыбнувшись, он продолжал:
– Аббат говорил: «Мужчина, как всякий, кому предназначено быть исполнителем, не успокаивается, пока не находит себе способа вообразить себя всемогущим творцом… Сколько глупых легенд и басен он сочинил, чтобы убедить самого себя в этом! Он де, и Бог, и первый человек, мол, женщины – только творения из ребра его… А все потому, – говорил Джон, – все потому, что мужчина не рожает детей…»
Джастина, поразмыслив, согласилась с подобным утверждением:
– Вполне возможно, что милый твоему сердцу аббат О'Коннер по-своему прав… Представляю, как бы возгордились мужчины, если бы они были наделены еще способностью к деторождению!
Лион строго посмотрел на жену.
– Только давай без иронии… Я ведь беседую с тобой о серьезных вещах.
– Я понимаю, что о серьезных, – в тон ему ответила Джастина.
– Так вот, – как ни в чем не бывало улыбнулся Хартгейм, – каждый мужчина в глубине души своей – просто упрямый ребенок, которому очень хочется быть послушным… И знаешь, что я подумал? – спросил он Джастину.
– И что же ты подумал?
– Ко мне это как раз и относится… Наверное, больше, чем к кому-нибудь другому.
– Да, насчет ребенка – это хорошо, – впервые за все время беседы согласилась с мужем Джастина, – иногда ты действительно ведешь себя как ребенок… Как испорченный ребенок, – с улыбкой добавила она.
– Помнится еще, – впрочем, это уже мысль не О'Коннера, а кардинала, так вот: он писал, что управлять мужчиной – элементарно просто… Но современные женщины сбиты с толку эмансипацией… На самом деле существует только один великий рычаг управления мужчиной – его собственная самооценка. Ни внешность современной женщины, ни интеллект, ни возраст, ни даже так называемая сексуальность…
При слове «сексуальность» Джастина недовольно поморщилась – перед ее глазами сразу же встал образ Питера, и она вновь разозлилась на себя за то, что так упорно, так настойчиво вспоминала этого человека…
– …при всем их кажущимся значении не играют никакой роли… – продолжал Лион, не замечая, как хмурится его жена. – Пока легкая, но твердая рука женщины пребывает на этом рычаге, женщина может быть совершенно спокойной, как богиня… Впрочем, – тут же оговорился Лион, – конечно, есть и исключения, есть настоящие мужчины…
В этот момент Джастине показалось, что она знает, на кого намекает Лион, говоря об «исключениях» – конечно же, на Питера. Ведь она, Джастина, предпочла…
– …так вот: всякий рычаг имеет два плеча. И у рычага самооценки есть тоже свои концы – то, что многие называют кнутом и пряником… Или, как считал кардинал, одобрение и неодобрение, поощрение и наказание. Никогда не следует забывать, что уверенность мужчины в своих успехах не очень устойчива, и потому требует постоянного подкрепления…
Окончательно отогнав от себя навязчивые мысли о Питере, Джастина подала голос:
– То есть…
– Ну, насколько я понимаю мысли покойного кардинала, он, видимо, примерял их к себе и… – тут Лион доверительно понизил голос, – и к Мэгги, – мужчины часто требуют, чтобы вы, женщины, разделяли эту уверенность…
– Иначе – чтобы через нее мы управляли миром мужчин?
– Вот именно.
С сомнением покачав головой, Джастина сказала:
– Но мужчины не очень-то любят, когда ими командуют…
– Всякая попытка мужчины освободиться от женской власти – знак того, что рычаг мужской самооценки не отрегулирован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104