- И
Маргарет мило улыбнулась.
- Не шути, Маргарет.
- А почему, отец? У Питера такой торжественный вид, что этого хватит
на двоих. Посмотри на него. Давай смеяться, пока это возможно. Кто зна-
ет, не придется ли нам плакать.
- Хорошо сказано, - вздохнул Кастелл. - Итак, вы решили обручиться. Я
рад этому, дети мои, ибо кто знает, когда могут нагрянуть те слезы, о
которых сейчас говорила Маргарет. Возьми ее руку, Питер, и клянись рас-
пятием, которому ты поклоняешься, - Питер с удивлением посмотрел на не-
го, но Кастелл продолжал, - поклянитесь оба, что в любом случае, вместе
и порознь, при добрых или худых вестях, в бедности или богатство, в мир-
ные дни или в дни гонений, в тяжких испытаниях, в радости или горе, вы
останетесь верными своему слову, пока не будете обвенчаны, а после этого
- верными друг другу всю жизнь, пока смерть не разлучит вас.
Кастелл произнес эти слова серьезно и взволнованно, он всматривался в
лица Питера и Маргарет так, словно хотел прочитать их самые сокровенные
мысли. Его волнение передалось молодым людям - они опять ощутили страх,
подобный тому, который охватил их в саду, когда они увидели перед собой
тень испанца. Торжественно, почти не испытывая радости, естественной в
такой момент, они взялись за руки и поклялись на распятии, что через все
испытания, даже те, которые они сейчас не могут предвидеть, они пронесут
эту клятву и сохранят верность друг другу до самой смерти.
- И после нее, - добавил Питер.
Гордая голова Маргарет склонилась в знак согласия.
- Дети, - сказал Кастелл, - вы будете богаты. Не так много людей в
этой стране богаче вас. Но, пожалуй, разумнее будет с вашей стороны не
выставлять напоказ ваше богатство и не пытаться подражать знатным людям.
Иначе вы возбудите зависть, и она погубит вас. Умейте ждать, и положение
само придет к вам, а если не к вам, то к вашим детям. Питер, я хочу ска-
зать тебе сейчас, чтобы не забыть, что опись всех моих капиталов и вло-
жений в движимую собственность, в земли, суда и торговые предприятия за-
рыта под полом в моей конторе, как раз под тем местом, где стоит мой
стул. Поднимете доски, выкопаете землю и найдете каменную плиту, под ней
железный ящик с документами, инвентарными книгами, там лежат и драгоцен-
ности. Если по какой-либо причине этот ящик будет потерян, копии почти
всех документов находятся у моего друга и партнера по торговле в Англии
- Симона Леветта, которого вы знаете. Запомните мои слова.
- Отец, - озабоченно прервала его Маргарет, - почему ты так говоришь?
Как будто ты не будешь с нами. Ты боишься чего-нибудь?
- Да, дочь моя, я боюсь или, вернее сказать, не боюсь, а жду. Я готов
встретить все, что ждет меня. По и вы ведь поклялись, и вы сдержите
клятву?
- Да, - в один голос ответили Питер и Маргарет.
- Тогда приготовьтесь принять на себя тяжесть первого испытания, по-
тому что я не хочу больше скрывать от вас правду. Дети, вы были убежде-
ны, что я одной с вами веры, на самом деле это не так. Я еврей, как были
ими мой отец и дед еще во времена Авраама.
Эти слова произвели на Питера и Маргарет ошеломляющее впечатление.
Питер от удивления раскрыл рот и второй раз за этот день побледнел; Мар-
гарет без сил опустилась в кресло и беспомощно смотрела на него. В те
времена быть евреем означало подвергаться страшной опасности. Кастелл
смотрел на них обоих - их молчание показалось ему оскорбительным.
- Ах, вот как! - воскликнул он с горечью. - И вы, оказывается, как
все? Вы презираете меня за то, что я принадлежу к расе более древней и
благородной, чем все эти ваши выскочки лорды и короли? Вы знаете мою
жизнь - сделал я что-нибудь плохое? Обманывал своих соседей или грабил
бедняков? Или я насмехался над вашим причастием? Замышлял ли я крамолу
против властей? Может быть, я был плохим другом или жестоким отцом? Вы
качаете головой, но почему же тогда вы смотрите на меня, как на отвер-
женного? Разве я не имею права следовать вере моих отцов? Разве я не мо-
гу молиться богу так, как мне нравится? - И он с вызовом посмотрел на
Питера.
- Нет, сэр, - ответил тот, - конечно, вы можете. По крайней мере, я
так считаю. Но почему же тогда вы все эти годы притворялись, что моли-
тесь так же, как мы?
При этом прямом вопросе, столь характерном для Питера, Кастелл отпря-
нул, как воин, получивший неожиданный удар в самое уязвимое место. Му-
жество покинуло его, гнев в его глазах сменился смирением, и сам он стал
как будто меньше ростом. Теперь это был обвиняемый, ждущий милосердного
приговора из рук своей дочери и ее возлюбленного.
- Не судите меня жестоко, - сказал он. - Подумайте о том, что значит
быть евреем - отверженным, которого каждый бродяга может оттолкнуть и
оплевать, человеком вне закона, за которым охотятся в каждой стране,
охотятся, как за диким волком, и, поймав, убивают для развлечения добрых
христиан, предварительно обобрав его до нитки. И теперь представьте се-
бе, что была возможность избежать всех этих ужасов, приобрести безопас-
ность, спокойствие и защиту церкви, а затем богатство и положение.
Он остановился на мгновение, словно ожидая возражений, но Питер и
Маргарет молчали, и Кастелл продолжал:
- К тому же в детстве меня крестили, но сердце мое, как и сердце мое-
го отца, осталось с евреями, а там, где сердце, там и человек.
- Это ухудшает дело, - заметил как бы про себя Питер.
- Так учил меня мой отец, - защищался Кастелл.
- Мы должны отвечать за свои грехи, - еще раз прервал его Питер.
Тут уже Кастелл не выдержал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99