Наконец женщина произнесла:
– Не знаю, как ты живешь, но порой, когда я вспоминаю прошлое, мне все кажется таким чужим. Неужели мы ошиблись?
Мощный порыв ветра с моря пригнул камыши; Гарольд и женщина подняли головы и прислушались, лицо девочки в окне исчезло.
Генри откинулся назад и положил Пауле руку на плечо, улыбнулся про себя, подумав, что кино просто создано для того, чтобы трогать и щупать своего партнера, и это его развеселило; в зале неожиданно стало светло от белого птичьего облака на экране, и Генри заметил, что многие пары сидели тесно прижавшись, как и они с Паулой, а некоторые и вовсе, не обращая внимания на фильм, нырнули куда-то вниз.
Птичья стая, сделав круг, с пронзительными криками ринулась на девочку, стоявшую в зарослях ольхи с зажатыми от ужаса ушами, когда же огромная птица почти задела ее крылом, она вскрикнула и побежала.
Женщине показалось, что она слышала зов о помощи, Гарольд тоже не сомневался, что слышал его. Он подошел к двери, прислушался, и когда женщина взволнованно спросила: «Карин? Где Карин?», он надел непромокаемую куртку и вышел.
Снаружи, неподалеку от дома, раздался выстрел, и женщина метнулась к окну. Постояв немного, она вернулась к столу, налила себе чаю и закурила сигарету. Подойдя к открытой двери, она застыла на фоне свинцового неба, прислушиваясь к звукам. Неожиданно для себя она крикнула:
– Гарольд, Карин, сюда!
Ответа не последовало, и она возвратилась в комнату, ее взгляд упал на шероховатую поверхность стола, заваленного разными блокнотами и справочниками по орнитологии. Она скользнула взглядом по некоторым записям и только открыла шкафчик, где лежали письма, как в дом вошел Патрик, вспотевший и растрепанный. Он произнес:
– Я промахнулся. Лиса перебежала мне дорогу, но я промазал.
– Карин исчезла, – сказала женщина, – она где-то там.
В тоне, каким она это произнесла, слышалась готовность обвинить его во всем, если с ребенком что-нибудь случится. Патрик повесил ружье на крючок у двери, вытащил из одного кармана куртки трубку, из другого – узкую табакерку, не спеша набил трубку, изведя несколько спичек, прикурил и, когда она наконец нормально задымила, произнес:
– Карин сейчас, несомненно, в гостинице, я видел их обоих, Гарольд вел ее за руку.
– В гостинице? – переспросила женщина.
– Может, она сама захотела пойти туда, – сказал Патрик, – во всяком случае, я видел, как они туда шли.
Боковым зрением Генри заметил, что Паула закрыла глаза, пока на экране говорил этот Патрик, вероятно, чтобы полностью сконцентрироваться на голосе, а может, она пыталась представить себе того мужчину, которому в действительности принадлежал голос, поэтому Генри не удивился, когда она сбросила его руку.
В хижине двое прислушивались к завываниям усиливающегося ветра, стегавшего дождем по окнам; Патрик предложил вместе отправиться в гостиницу, уверяя, что знает кратчайший путь. Женщина никак не отреагировала на его предложение, она, казалось, даже не расслышала его; словно пытаясь получить ответ на мучавший ее со времени встречи с Гарольдом вопрос, она вдруг спросила:
– Скажи, Патрик, зачем ты привез нас сюда? Ты же знаешь, я этого не хотела.
– Но потом ты ведь все-таки согласилась, – заметил Патрик, – к тому же я хотел порадовать Карин.
– А о себе самом ты вовсе не думал?
– С какой стати я должен был думать о себе? Из моих отношений с Гарольдом давно ушла напряженность. Когда-то мы были друзьями и снова стали ими, на другой манер, но стали.
– Я полагаю, у тебя была собственная причина приехать сюда, – произнесла женщина. – Ты хотел что-то доказать Гарольду, да-да, ты хотел продемонстрировать ему, чего ты достиг и как хорошо мы с тобой живем.
– Ну вот, ты снова начинаешь, – отмахнулся Патрик.
– Нет, – настаивала женщина, – я знаю, о чем говорю. Ты хотел произвести впечатление на Гарольда своим великодушием, достигнув успеха, ты можешь позволить себе это, не надо обманывать себя.
– Ну вот, приехали, – недовольно протянул Патрик, – ты что-то предполагаешь и делаешь из своих фантазий немыслимые выводы; во всяком случае, я ничего не собирался доказывать Гарольду, ничего! И то, что вы когда-то спали в одной постели, не волнует меня.
Женщина окинула его холодным и язвительным взглядом и, помолчав, сказала:
– Когда вы здоровались, ты ведь не мог видеть себя со стороны, на твоем лице была написана снисходительность, ты понимаешь, что эта снисходительность и меня задела, даже оскорбила?
– Да остановись же наконец, – взмолился Патрик, – любой факт ты истолковываешь так, будто он направлен против тебя, по крайней мере связан с тобой, пойми же наконец…
В этот момент Паула встала, коснувшись рукой плеча Генри, вышла в проход и направилась к двери. Он посидел, гадая, ждать ее возвращения или нет, потом тоже поднялся и вышел в освещенное фойе. Паула стояла у выхода на улицу.
– Что случилось? Вам нехорошо? – спросил он.
– Скоро пройдет, – ответила Паула. – Я чувствую какую-то тяжесть, на воздухе мне станет лучше.
– Уйдем отсюда? Или, может, вы хотите досмотреть фильм? Впрочем, я уже догадываюсь, чем он закончится, – произнес Генри, – во всяком случае, дело пахнет расставанием, этого стоит ожидать.
Он ободряюще кивнул ей, взял за руку и потянул на улицу. Генри хотел сразу отправиться к автобусной остановке у вокзала, но Паула предпочла пойти домой пешком. Погруженная в себя, лишь изредка бросая на него взгляды украдкой, она шла рядом, а Генри все время что-то говорил, словно давал публичную оценку фильму, и чем дольше он разглагольствовал, тем больше критических замечаний приходило ему в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66