На кровати было расстелено цветастое покрывало. Я прилег и взглянул на потолок. На белых досках играло полуденное солнце. Я представил себе тот день, когда дом был готов. Тайсто входит на кухню, обнимает сзади Марту, стискивает ее грудь, Марта со смехом вырывается, Тайсто догоняет, моя маленькая госпожа, теперь у нас все, как и у других, наш дом – наша крепость, из дерева построен, бетоном укреплен, комнаты наверху построим позже, пока достаточно одного этажа, пойдем поглядим, как в спальне на потолке краска блестит, такого же цвета, как твои волосы.Покинув кровать, я поднялся по деревянной лестнице наверх. Четвертая и восьмая ступеньки скрипели. Сын остерегался именно этих ступенек по возвращении с ночных зигзагов. Я заглянул в комнату. Все оставалось нетронутым, как будто он вышел минут пятнадцать назад.С большого плаката улыбался Джими Хендрикс – с прической, будто после электрошока. Из-за этого они ссорились с Тайсто.– Неужто я прошел сквозь огонь ради того, чтоб ты дни напролет слушал вопли этого придурка?– Батя, отвали, а.Тайсто хватает сына за волосы и швыряет его об стенку, в результате сынок, будь уверен, обязательно купит очередную пластинку.Я прикинул, сколько лет его сыну. Наверное, он чуть постарше меня, ненамного.Что за жизнь у него? Как он живет? В своем доме? Женат? Разведен? В однокомнатной квартире в многоэтажке? Неважно где, главное, в этой комнате он мечтал избавиться поскорей от вечного брюзжания, как отвоевали эту страну и ради чего, – чтобы ты целыми днями шлялся по двору в длинной индийской рубахе с бараньим выражением на роже и планировал революцию?Возможно, сын Тайсто сейчас работает в «Нокии» и выговаривает своему отпрыску в просторных штанах, лоботрясу, который ловит в наушниках непонятный рэп, – мол, неужто твой отец лижет начальству сапоги ради того, чтобы ты заказывал новые мелодии себе на трубу и качал из Интернета игрушки, которые только место занимают в домашнем компе. Черт возьми, сделай рэп потише, не слышишь, что отец говорит!Сын своего отца. Индийская полотняная рубаха на каком-то этапе превратилась в итальянскую немнущуюся сорочку под костюм.Я выглянул из окна во двор. Приоткрыл рамы, сразу под ними начиналась деревянная лестница. По ней сын улизнул на рок-концерт, а когда вернулся оттуда, попахивая сладким, Тайсто схватил за волосы и ножницами оттяпал приличную прядь. На следующее утро ощипанный сынок укатил к приятелю в Киркконумми на грибки. Всю ночь они слушали неземную музыку и ловили розовых лошадей на горизонте.Я спустился в прихожую, там нашел ступеньки в подвал.Два старых велосипеда, молотки, гвозди, топор, козлы пилить дрова, три пары деревянных лыж, кресло, вдоль стены сложены полешки. Перешагнув через кучу хлама, я оказался в небольшом предбаннике. Скамья на троих, круглый стол, скатерть в цветочек. У стены берестяная корзина, в ней мочалка, мыло и ножницы.В парилке еще стояло тепло. Я потрогал каменку – парились вчера. Приоткрыл дверцу печки. Захотелось содрать бересту с полена, сунуть внутрь и раздуть.Взглянул на часы: ни в коем случае. Времени полчаса, только сполоснуться.Поднявшись наверх, я присел на стул возле кухонного стола. Из окна открывался вид на дорогу. Отсюда я буду смотреть, как малышка возвращается из школы. Сидя здесь, я решу закончить свою учебу. Здесь я состарюсь и с этого стула грохнусь на пол. Я достал блокнот и записал, что бы надо отремотировать. Совсем немного. Большой ремонт я бы ни за что не стал разворачивать. Никаких изменений в конструкции, переноса стен или замены полов. В этой стране без меня все конструкции перекроили, стены перенесли и полы поменяли. Агент В Юлистаро есть такой обычай: когда человек говорит о том, что у него на сердце – его слушают. Я бы хотел, чтобы этот обычай распространился и на столицу. Если б хоть раз в жизни мне удалось выступить перед всезнающим финским народом так, чтоб меня не перебивали, я бы сказал следующее.Фирма берет четыре процента комиссионных от продажной стоимости жилья. Из этих четырех процентов я получаю 40 процентов, это моя зарплата. То есть, если я продам, к примеру, квартиру за 800 тысяч марок, фирма получит комиссионных 32 тысячи, а нашему брату достанется с этого сорок процентов, или 12 800 марок. Минус налоги. Мой подоходный налог в зависимости от дохода – примерно 32 процента. Таким образом, продав в столице небольшую квартирку по средней цене, чистыми на руки получу 8074 марок.8074 марок – это много или мало? Это слишком или это умеренное вознаграждение за проделанную работу?Если я скажу, что в прошлом месяце я продал только одну квартиру, все будут сочувственно качать головами: да, парень не купается в деньгах. Если же я скажу, что посреди ноябрьской дрязготни оформил документы на четыре одинаковых квартиры, так все сразу заверещат: мошенник, урвал тридцать пять кусков за просто так.Что бы я ни сказал, все можно использовать против меня. Агент по продаже недвижимости опережает только чабана в мировом рейтинге профессий. Чабан в этом списке последний.Никто не слушает, если я заявляю спокойно, что агент по продаже недвижимости – недостающее звено между покупателем и продавцом, что агент по продаже недвижимости и создан для того, чтобы людям не нужно было сталкиваться друг с другом в этом огромном хлопотном деле.Никто не слушает, если я заявляю по-прежнему спокойно, что мы не торгуем по большому счету квартирами или недвижимостью, мы торгуем мечтой. Когда мы договариваемся о цене, мы договариваемся о мечте.С клиентами нас объединяет одна вещь.Чувство.Оставьте разум, этот пережиток зари рыночной экономики, на который уповает поколение старых денег в своей торговле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67