Перелистываю блокнот на балконе. Сегодня у меня выходной. Каким-то странным образом я получаю удовольствие от текста, почему? Отчасти, наверное, потому, что мне просто не нравится этот район, как и сама идея собственного дома.Да уж, потрудился чудак. С бухты-барахты не появится желание заполучить дом любой ценой. Особенно странными кажутся его наблюдения и замеры повсюду, где только можно. Он подсчитал, сколько электрогрили расходуют электричества, а газонокосилки – бензина. Он также прикинул в блокноте, сколько часов в течение лета тарахтят газонокосилки. Записал целую кассету этого треска и собирается предложить материал студиям звукозаписи. Он считает, что кассеты можно было бы продавать на выставках жилья.По всему видно, что из мужика вышел бы толк. В тексте упоминается неоконченное образование. Его метод знакомства с проблемами жилья говорит о человеке, способном к долгосрочной исследовательской деятельности. 12.21 Прислушиваюсь к шуму в голове, там необузданная радость бьет ключом. Оксанен читает договор купли-продажи, руки его трясутся, я не понимаю почему. Глаза его увлажняются, неужели он собирается плакать в такой радостный день?– Что скажешь? Замечательные условия, а?– Я не… уходи. Забирай часы и деньги.– Ну не надо все путать. Ты прочел как следует документ?Оксанен кивает.– До самого конца?– Забирай деньги и все, что хочешь…Я ничего не понимаю. Неужели слишком мелко написано? Я беру договор и зачитываю Оксанену вслух:– «Покупатель принимает на себя следующие обязательства: продавец Тайсто Оксанен может жить в доме до конца своей жизни. Его комната располагается на втором этаже, в бывшей комнате сына. Покупатель обязуется готовить для Оксанена дважды в день горячую еду ежедневно в течение всего года. При этом Оксанен живет в доме на тех же правах, как покупатель и его семья». Ну? Что скажешь? Это законный договор купли-продажи в двух экземплярах. Здесь есть все, кроме подписи. Вы не могли бы расписаться здесь?Я протягиваю договор Оксанену.Он всхлипывает. 12.22 Он большой и злой, он сделает со мной все, что захочет.Когда же Рейно придет?Где же Вики, сдох он, что ли, почему не придет и не укусит этого?Как мне освободиться?Я не могу убежать.Я не могу поставить свою подпись.Ну почему никто не придет и не прогонит его? 12.23 Сини я еще могу успокоить, но не старика. Если Сини плачет, я беру ее на руки и говорю: «Не переживай, Сини, папуля здесь и никому тебя не отдаст».Неужели дед в самом деле не понимает, о какой замечательной сделке речь? Ему не надо платить Кесамаа комиссионных, и он может остаться в собственном доме, как раньше делали в деревнях. Речь о современной смене поколений. И о создании семейного уюта. А если глубже – речь о восстановлении. – Подпишись здесь, и конец всем формальностям.Он не говорит ничего.Неужели мне придется взять его руку и подписать? Это глупо, все-таки человек прошел фронт и своими руками построил дом.– Оксанен, подпишись же ты здесь!– Так он же один и два…– Это девятьсот тысяч, так здесь написано, потому что я так считаю, черт подери!– Да, но…– Ты, старый хрыч, ты, что ли, не понимаешь, что у меня нет больше денег! Вот цена бойца домашнего фронта, подсчитанная на калькуляторе Джонни Роттена! Возьми я еще триста тысяч в банке, я буду в твоем возрасте, когда смогу расплатиться за дом, я этого не допущу, припомни-ка, сколько было тебе, когда ты выплатил долг за дом!Я не могу больше кричать, он мне не враг, а брат по оружию. Но вот никак не уяснит такого простого дела. 12.24 На подоконнике лежит нож.Я дотянусь до него?Он острый? Марта пользовалась им в огороде.Отойди хоть на метр, можно попробовать.Не подпишусь.Так я решил.Этот человек не купит мой дом.Сейчас я медленно подвинусь и возьму этот нож, и ударю, и убегу, и окажусь на свободе, и буду жить. 12.25 Сини стоит на мостках кафе «Урсула» на берегу, руки в стороны, и смеется.Она обязательно хотела попасть на мостки, когда увидела их из окна.«Так папуля делает на большом озере», – кричит Сини, имея в виду Пяяннэ.Сиркку поглядывает на часы. Нам скоро идти.Хочется плакать.Я пережила столь тяжелые времена, что теперь плачу, когда придется и по нелепым причинам.Сини подходит и спрашивает, почему я плачу.– Это мама от радости, – отвечаю.– Нет, не от радости, – спорит Сини.– Да, – говорю я.– От радости не плачут, не плачь, мама, – просит Сини.– Не переживай из-за этого.Стискиваю Сини в объятиях, ее смех передается мне, и ветер кидает ее волосы мне в глаза. Сквозь волосы я вижу сверкающее море в блеске солнца. Чайки кинжалами падают с высоты и хватают то, что принадлежит им. 12.26 Подношу к губам стакан воды и чувствую укол в бок.Стакан летит на пол, я взмахиваю рукой, попадаю Оксанену в висок, тот, шатаясь, ковыляет в коридор, я за ним, делаю ему подсечку, он падает на пол, я тащу его на кухню, усаживаю на стул и даю пощечину. Он кричит, плачет и трясется.Ощущаю на боку тепло, прижимаю рану рукой, она небольшая. Окровавленный нож на полу. Швыряю его в мойку.Становлюсь у Оксанена за спиной, крепко беру его за правую руку, вставляю ручку, Оксанен всхлипывает, мы вместе ставим подпись в договоре. На бумагу с моей руки капает кровь, на законность документа это никак не влияет.Теперь надо все спокойно обдумать.Я этого не хотел. Оксанен взялся за нож. Я не понимаю его поведения. Почему он не хочет по-хорошему? Неужели он действительно не поймет, что я ради этого совершил, что я пошел ему навстречу во всех деталях, связанных с заключением сделки? В этом городе в это воскресенье ни у кого нет столько наличных денег, как у меня, никто не согласится оставить продавца в купленном доме до конца жизни и два раза в день готовить ему еду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67