На повороте жен-
щина чуть качнулась к нему, и Дима уловил запах редких дорогих духов
"Циннабар", а уж в духах он разбирался неплохо. "Надо же, - удивленно
подумал Дима, - духи у нее стоят столько же, сколько вся одежда вместе
взятая".
Женщина между тем открыла молнию на сумке, достала маленькое полотен-
це и стала вытирать волосы.
- Как же вы без зонта в такой-то ливень? - посочувствовал Дима.
- Не люблю в командировку лишние вещи таскать, - коротко ответила
пассажирка. Потом, видно, спохватилась и решила быть повежливее. - Ни-
когда не знаешь, где окажешься, поэтому сумка должна быть легкой. Верно?
- Часто приходится ездить? - поинтересовался Захаров.
- Когда как. - Женщина пожала плечами. - Случается, целый год сидишь
в Москве, никто тебя не трогает, а потом командировки начинают сыпаться
одна за другой, не успеваешь сумку разобрать, как уже надо опять соби-
раться.
- Что же это у вас за работа такая? - Дима был вовсе не прочь потре-
паться "ни о чем", чтобы дорога не была скучной.
- Обычная работа. Якобы научная.
- Почему якобы? - удивился Дима.
- Потому что те, кто этой работой занимаются, считают ее научной. А
все остальные полагают, что мы проедаем государственные деньги без вся-
кой пользы и занимаемся не наукой, а болтологией.
- Но вас же посылают в командировки, значит, в вашей работе какую-то
пользу все-таки видят. Разве не так?
- Не так. Нас используют не как научных работников, а как дешевую ра-
бочую силу. Например, при проведении инспекторских проверок, когда нужны
лишние рабочие руки. Как это ни грустно, наши знания никому не нужны.
- Но почему?
- Да потому что есть три сферы, в которых каждый считает себя специа-
листом: политика, воспитание детей и борьба с преступностью. Все поче-
му-то считают, что в этих вопросах все совершенно очевидно на уровне
обычного здравого смысла. И никакая наука здесь не нужна. Вам приходи-
лось видеть, как люди гадко усмехаются при словах "кандидат педагогичес-
ких наук"?
- А вы кандидат именно педагогических наук? - Дима не смог сдержать
улыбку.
- Нет, я юрист. Но мое положение ничем не лучше. Знаете, как минис-
терские чиновники смотрят на нас, когда мы им приносим документы? Как на
попрошаек-графоманов. Мол, опять принесли какую-то чушь, все пишут и пи-
шут, прямо спасу от вас, ученых, нет, нам надо вал преступности останав-
ливать, а вы у нас, таких занятых, время отнимаете, заставляете всякие
глупости ваши читать. А потом, недели так через две-три, откроешь газе-
ту, а в ней - интервью с сотрудниками министерства, где черным по белому
твои же слова из этого самого документа приводятся, только авторство уже
не твое. И гонорар не ты получаешь.
- И большие гонорары?
- Копеечные. Да не в них же дело! Просто противно, когда тебя считают
полным дерьмом, ничтожеством, у которого можно украсть мысль и даже не
поблагодарить, я уж не говорю об извинениях. И знаете, что самое забав-
ное? Большинство таких начальников очень даже не прочь заиметь канди-
датскую степень. Сами они, конечно, написать диссертацию не могут. Их
пристраивают соискателями к какому-нибудь маститому профессору, который
и пишет им в обмен на ящики с коньяком, дары юга и отдых на взморье. А
после защиты эти новоиспеченные кандидаты с еще большим рвением начинают
давить науку, приговаривая: "Я сам кандидат наук, я не хуже вас знаю!"
Смешно?
Дима промолчал. Он мог бы тоже разоткровенничаться и рассказать своей
случайной попутчице, что больше десяти лет работал в милиции, что среди
практических работников отношение к милицейской науке было именно таким,
как она рассказывает.
Мог бы посетовать на недальновидность начальников и несправедливость
судьбы. Мог бы рассказать ей, что, уйдя из милиции, он начал работать в
частной фирме, занимающейся тем, что весьма обтекаемо называется "ком-
мерческой безопасностью". Их разговор, возможно, стал бы более професси-
ональным и более доверительным, они, несомненно, нашли бы с дюжину общих
знакомых, может быть, даже прониклись бы друг к другу симпатией, и их
знакомство закончилось бы совсем по-другому. Все это могло случиться. Но
не случилось. Дима Захаров промолчал.
Машина стояла перед светофором на залитом светом перекрестке.
- Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - вдруг сказала пассажирка. - Вы
пытаетесь прикинуть, есть у меня деньги или нет.
- Я решил, что денег у вас нет, - честно признался Захаров, оторопев
от неожиданности.
- Почти правильно. С собой, действительно, нет, а дома есть. Так что
не переживайте. - Она улыбнулась. - Я понимаю: если судить по моему
внешнему виду, трудно заподозрить меня в расточительности.
Через несколько минут они подъехали к зданию школы милиции на улице
Волгина.
- Сейчас налево, - сказала женщина, - и еще раз налево вдоль дома.
Вот здесь возле арки.
Вдоль фасада шел широкий газон, и Дима подумал, что пока она до идет
до подъезда, опять вымокнет. Ему стало жаль ее, женщину, которая мотает-
ся по командировкам, которую никто не встречает и которая, судя по все-
му, привыкла надеяться только на себя.
- Давайте я въеду под арку, до подъезда будет ближе, - предложил За-
харов.
- Спасибо, - благодарно сказала женщина, открывая сумочку. - Я вам
паспорт оставлю в залог, ладно? Или, может быть, подниметесь со мной?
- Ну нет, - хмыкнул Дима, - в наше время машину и на секунду оставить
нельзя - разденут. А закрывать ее, снимать зеркала и дворники, потом
снова надевать - дольше выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12