Но пообещать было легче, чем сделать. Это было единственное незнако-
мое слово, которое ей удалось запомнить из бормотания того парня, и лю-
бопытство все-таки пересилило. Еще через несколько дней она спросила об
этом свою подружку в детском саду. Та тоже не знала, что такое сперма,
но пообещала выяснить у родителей. На другой день подружка пришла в са-
дик и прямо с порога заявила:
- Я больше не буду с тобой водиться. Моя мама сказала, что ты плохая,
испорченная девчонка, раз говоришь такие грязные слова, и я не должна
даже близко к тебе подходить, чтобы не заразиться твоей испорченностью.
К вечеру и остальные дети в группе стали сторониться ее. Ночью, утк-
нув лицо в подушку и заливаясь горькими слезами, девочка думала в отчая-
нии: "Ну и пожалуйста, ну и не надо со мной дружить. Я больше никогда
никому ничего не расскажу про себя. Никогда. Никому. Ничего. Никто мне
не нужен. И я никому не нужна. Я буду совсем одна... Совсем одна... "
Долгие годы возле нее будут только трое мужчин и чужая неласковая и
неразговорчивая женщина. Алина привыкнет быть одна и никому ничего о се-
бе не рассказывать. Она привыкнет жить без подруг, без задушевных бесед,
без доверительных откровений. А если бы брат Имант сначала спросил, от-
куда она узнала это запретное для шестилетней девочки слово... И если бы
воспитательница в детском саду поинтересовалась, отчего это дети больше
не хотят играть с маленькой Вазнис... И если бы Валдис или Инга Вазнисы
обратили внимание на то, что у Алины совсем нет подружек, никто ей не
звонит, не приходит в гости и не зовет к себе... Но Алина хорошо училась
и не болела, а стало быть, пристального внимания отца и мачехи не требо-
вала. Если бы Имант не напугал ее лишаями во рту, если бы родители под-
ружки не сказали, что она заразная, раз говорит такие мерзкие слова...
Если бы...
Но случилось так, как случилось. И отныне Алина Вазнис была обречена
на одиночество и постоянное, запрятанное глубоко внутри, глухое, болез-
ненно ноющее отчаяние.


Глава 2
КАМЕНСКАЯ

Леонид Сергеевич Дегтярь, основатель и художественный руководитель
музыкальной студии киноконцерна "Сириус", уже слышал о случившейся тра-
гедии и потому живо и охотно откликнулся на Настину просьбу встретиться
и поговорить. Уже несколько дней его мучил радикулит, и он, долго изви-
няясь и оправдываясь, предложил ей приехать к нему домой. Жил он в той
же части Москвы, что и сама Настя, и около девяти часов вечера в суббо-
ту, 16 сентября, она переступила порог его большой и очень своеобразной
квартиры.
Леонид Сергеевич, замотанный от шеи до бедер в теплые пуховые платки,
выглядел глубоким старцем, хотя Настя, наведя о нем предварительные
справки, знала, что ему всего пятьдесят два года и в "хорошем" состоянии
он прекрасно ходит на лыжах и с удовольствием играет в волейбол. Едва
войдя в квартиру, Настя услышала знакомые с детства звуки увертюры к
"Травиате". Она тут же вспомнила, что, изучая утром программу телевиде-
ния, отметила галочкой фильмспектакль, который должен был идти по петер-
бургскому каналу примерно в это время, и от души пожалела, что теперь
придется его пропустить. А ей так хотелось послушать. Впрочем, может
быть, не все еще потеряно: раз хозяин квартиры тоже включил телевизор,
значит, и ему это интересно. Авось удастся хоть краем уха...
- Проходите, пожалуйста, - сделал гостеприимный жест Дегтярь. - Я
прошу прощения, сейчас я включу видеомагнитофон, чтобы записать "Травиа-
ту", пока мы будем с вами беседовать. Потом послушаю.
- А на две кассеты нельзя записать? - вырвалось вдруг у Насти против
ее воли. Она даже сообразить не успела, что делает, а язык сам произнес
эти слова.
Леонид Сергеевич бросил на нее удивленный взгляд и шаркающей походкой
направился в комнату.
- Разумеется, можно и на две. Вы тоже любительница? Или интересуетесь
просто так, по службе?
- Нет, не по службе. Я люблю оперу, а "Травиату" особенно.
Дегтярь подключил параллельно два магнитофона, вставив в них кассеты,
и повернулся к Насте:
- Почему именно "Травиату", позвольте спросить? Музыка красивая?
В его тоне Настя уловила легкую издевку настоящего меломана и знатока
над поверхностной дилетанткой. Конечно, оперу по-настоящему знают сейчас
немногие, куда уж тут работнику милиции. Но "Травиату", по крайней мере
по названию, знают практически все. Поэтому сказать, что любишь эту опе-
ру, это все равно что сказать: "Я очень люблю Пушкина, особенно "Евгения
Онегина".
- На самом деле я люблю "Травиату" и "Пиковую даму", - улыбнулась
Настя. - Потому что они - про жизнь, про настоящие трагедии, про любовь
и смерть. Про живых обыкновенных людей, проще говоря. А не про королей,
принцесс, злых волшебников и переодетых героев. Что же касается музыки,
то в этой части мне больше нравится "Трубадур" и "Битва при Леньяно". Но
это дело вкуса, конечно.
- Да? - внезапно оживился Леонид Сергеевич. - Забавно, ну надо же,
как забавно...
- Что вас так позабавило? - насторожилась Настя.
- Именно из-за "Трубадура" и произошел скандал между Алиной Вазнис и
Зоей Семенцовой...
... Музыкальная студия киноконцерна "Сириус", помимо клипов с хитами,
взялась снимать видеофильмы-оперы. Фильмы эти предназначались для узкого
круга настоящих меломанов, которые не удовольствуются тем, что возьмут
кассету в прокате и один раз ее прокрутят, а будут покупать их, чтобы
слушать постоянно. Кассеты эти были очень дорогими, но дело себя окупа-
ло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10