Ему ведь всего сорок три, са-
мый расцвет. Он должен доказать, что удача попрежнему его любит, что все
случившееся - не более чем мелкая неприятность, на которую не стоит даже
внимание обращать.
Он яростно хватался за любые сделки, которые более объективный судья
назвал бы скорее аферами, и чаще, чем обычно, садился за зеленое сукно.
Сначала все шло хорошо, и он немного приободрился, потом снова посыпа-
лись неудачи. Галактионов несколько поутих, судя по отдельным его репли-
кам, которые вспомнили свидетели, он решил собраться с мыслями и проана-
лизировать причины свалившихся на него неудач. При этом все, как один,
утверждали, что он не был в депрессии, не выглядел подавленным, а скорее
заинтересованным, как ученый-энтомолог, столкнувшийся на Северном полюсе
с тропической бабочкой. Галактионов был по-прежнему остроумен и обаяте-
лен, несмываемая печать неудачника на него не легла.
Больше никаких срывов не было вплоть до его смерти. Правда, говорят,
что за несколько дней до гибели он резко воспрял духом и однажды сказал
в присутствии жены:
- Ничего, даже когда фортуна спит, мастерство бодрствует, его-то не
пропьешь. А уж когда она проснется, то ли еще будет!
Видимо, он снова попробовал свои силы, и, как оказалось, удачно. Но
непонятно вот что: обо всех его малосимпатичных делах и аферах обяза-
тельно кто-нибудь да знал, или жена, или любовница, или коллеги по рабо-
те. Другое дело, что они не понимали, насколько мерзко и противозаконно
то, что он делает. Сам же Галактионов своей деятельности ни капли не
стеснялся и никогда не скрывал, что грех не воспользоваться чужой глу-
постью или доверчивостью, и если он этого не будет делать, то перестанет
сам себя уважать. Однако об этой последней удаче, если она вообще была,
а не является плодом воспаленного воображения Анастасии Каменской, поче-
му-то никто ничего не знает.
Интересно, почему? Что в ней такого особенного?
Он с неприязнью посмотрел на собеседника.
Да, люди его раздражали, но такая формулировка была слишком общей.
Раздражали его люди славянского типа. Все же остальные, например, азиа-
ты, негры, кавказцы, заставляли его содрогаться от отвращения. Он не мог
слышать неправильную речь, его коробило даже от намека на акцент. Он не
мог спокойно смотреть на неславянские лица. Бог мой, как он их всех не-
навидел!
- Сколько испытаний вам надо провести? - спросил собеседник.
- Не больше трех, - ответил он, стараясь не выдать голосом, что внут-
ри у него все кипит. - После каждого испытания - примерно две недели до-
водки, потом новое испытание, и так далее. Итого приблизительно
шесть-семь недель. Многое зависит от подопытного материала, иногда не
удается сразу набрать нужное количество.
- Может быть, мы могли бы помочь? - спросил кавказец.
- Не нужно, - сухо отрезал он. - Прибор - это наша забота, а ваша за-
бота - деньги. Готовьте оговоренную сумму, через полтора месяца прибор
будет готов.
- В какой банк мы должны перевести деньги?
- Я предпочел бы наличными.
- Но это намного сложнее, - возразил кавказец. - Везти такую сумму
через зону военных действий... Риск большой.
- Меня это не интересует, - холодно оборвал он. - Вы получаете при-
бор, а я - всю сумму наличными. Вы поняли меня? Всю. Сумму. Наличными, -
раздельно повторил он.
- Но почему? - не унимался кавказец. - Вам же потом трудно будет вы-
возить ее за рубеж. А так она будет лежать в швейцарском банке, вас до-
жидаться. Поди плохо?
- Это не ваше дело, - зло ответил он. - Я не собираюсь за рубеж и мне
не нужен ваш сраный швейцарский банк. Мне нужны наличные здесь. Иначе вы
не получаете прибор.
- Что ж, сейчас вы диктуете свои условия, - вздохнул кавказец. - Рос-
сийские войска еще долго будут находиться на нашей территории. Первый
раунд мы проиграли, но второй хотим выиграть. И ради этого пойдем на
все. Нам очень нужен ваш прибор, поэтому вы, конечно, получите свои
деньги наличными.
- Ну вот и славно, - миролюбиво улыбнулся он, с трудом сдерживая же-
лание вцепиться собеседнику в глотку и задушить.


Глава третья

Миша Доценко сидел в кабинете Ольшанского и уже который час подряд
работал с супругами Красниковыми, пытаясь помочь им вспомнить, не гово-
рили ли они кому-нибудь о том, что сын Дима им не родной. Сам Константин
Михайлович, уступив Михаилу свой стол, сидел в уголке и с интересом наб-
людал, как мастерски молодой оперативник делал свое дело: Миша специ-
ально углубленно занимался проблемами памяти и мнемотехники и умел де-
лать то, что в криминалистике называется "возбуждением ассоциативных
связей". Иными словами, если человеку есть что вспомнить и нечего скры-
вать, то под чутким руководством старшего лейтенанта Доценко он обяза-
тельно вспомнит.
Ольга и Павел Красниковы в один голос твердили, что никогда... и ни
за что... и никому... и так далее. Внезапно Миша изменил тактику.
- Почему вы все время меня обманываете? - спросил он с невинным ви-
дом.
- Мы?! - с возмущением воскликнули супруги. - Да что вы такое говори-
те! В чем мы вас обманываем?
- Ну, если не обманываете, то, значит, неточно формулируете свои мыс-
ли. Вот вы, Ольга Михайловна, ответьте мне еще раз на вопрос: с кем в
течение последних пяти лет вы обсуждали тайну усыновления?
- Ни с кем, - устало повторила женщина. - Я вам десять раз уже повто-
рила, ни с кем.
- Ну как же так? А Лыков? Шантажист, звонивший вам по телефону. С ним
вы говорили об усыновлении?
- Да... Конечно.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17