Тысяч за шесть-семь долларов. Из цельного
дерева вышло бы куда дороже, тысяч под двадцать, если не больше. В семье
царит достаток, но без шика и излишеств.
- Борис Михайлович, я могла бы объяснить ваше состояние свалившимся
на вас горем. Но мне кажется, что есть что-то еще. Я ошибаюсь?
Готовчиц поднял на нее тусклый взгляд, снова обращенный внутрь себя,
потом с трудом шевельнул губами:
- Нет, вы не ошибаетесь. Но если я скажу вам, что меня тревожит, вы,
вероятно, сочтете меня сумасшедшим. Мне бы этого не хотелось.
- И все-таки...
- Вы настаиваете?
- Да, я настаиваю, - твердо сказала Настя.
- Мне кажется, что я схожу с ума.
Он сделал паузу, вероятно ожидая ответной реплики. И, не дождавшись,
повторил:
- Мне кажется, что я схожу с ума.
- Почему вам так кажется?
- У меня появилась мания преследования. Это признак тяжкого
расстройства.
- Давайте попроще, ладно? В чем выражается ваше расстройство?
- Мне кажется, что за мной следят. Мне кажется, что в мое отсутствие
в квартиру приходят посторонние и роются в вещах и бумагах. Я умом пони-
маю, что этого не может быть, но постоянно нахожу всевозможные подтверж-
дения этому. Не зря, вероятно, говорят, что человек, все время имеющий
дело с психическими расстройствами, рано или поздно сам становится похож
на своих пациентов. Вот и со мной это произошло.
"Прелестно, - с ужасом подумала Настя. - Сейчас выяснится, что он
страдает психическим заболеванием и вполне мог убить любимую супругу в
состоянии острого психоза. А я, идиотка, отпустила Игоря и осталась с
ним один на один. Ну, Каменская, ты даешь! Ничему жизнь тебя не учит".
- Начнем по порядку, - как можно хладнокровнее сказала она. - Откуда
появилось ощущение, что за вами следят?
- Я замечаю одних и тех же людей рядом с собой. В разных местах, в
разных концах города.
- Разных людей или одного и того же человека?
- Разных. По крайней мере троих. Пожалуй, даже четверых.
- Уверены, что не ошибаетесь? Не обознались? Похожих людей очень мно-
го, уверяю вас.
- У меня прекрасная память на лица. Я отчетливо вижу, что одежда дру-
гая, а лицо то же самое.
- Борис Михайлович, но ведь это совершенно объяснимая вещь. Вспомни-
те, вас недавно пытались обокрасть. Вы утверждаете, что ничего не пропа-
ло. Это означает, что преступники не нашли то, что искали. Просто не ус-
пели в намеченное время, и им пришлось скрыться. А коль не нашли, стало
быть, будут продолжать попытки. Поэтому вполне естественно, что они сле-
дят за вами, чтобы точно знать, когда квартира будет пустой, чтобы
предпринять еще один заход. Вас устраивает такое объяснение?
Готовчиц посмотрел на нее более осмысленно, во всяком случае глаза
его уже не были такими тусклыми, как несколько минут назад.
- Значит, вы считаете, что за мной действительно могут следить?
- Конечно. Это более чем реально.
- Вы хотите сказать, что это не бред? Не мания?
- Думаю, нет, - соврала Настя, хотя вовсе не была в этом уверена. - И
если вас устраивает мое объяснение, то нам придется вернуться к вопросу
о краже. Что искали преступники в вашей квартире?
- Но я уже говорил Игорю Валентиновичу, я не знаю. Ума не приложу.
- Вы абсолютно уверены в том, что ничего не пропало?
- Абсолютно.
Готовчиц стал раздражаться, и Насте на мгновение стало по-настоящему
страшно. Что, если он на самом деле сумасшедший? Сейчас как разозлится,
да и ткнет ножичком для разделки мяса, благо он совсем близко висит, ру-
кой дотянуться можно. Нет, не нужно рисковать.
- У Юлии Николаевны были враги? - свернула она в другую сторону.
- Враги? - переспросил Борис Михайлович.
- Ну да. Завистники, недоброжелатели или просто обиженные ею люди.
Люди, которые могли желать ей зла.
- Она журналистка... Вы должны понимать, что у любого журналиста обя-
зательно есть враги. Хотя бы те, о ком он писал нелицеприятные вещи. У
Юли было острое перо и язвительный стиль, полагаю, она многих обидела.
Неужели ее из-за этого убили? Я как-то не верил, что журналистов могут
убивать за то, что они публикуют.
- Журналисты такие же люди, как мы с вами, их могут убить за что
угодно, совсем не обязательно за то, что они пишут. Но ваша жена была
еще и депутатом. Она не рассказывала вам о каких-нибудь конфликтах в де-
путатской среде?
- Да нет... Впрочем, я не особенно вникал. Но если бы ситуация была
достаточно серьезной, я бы запомнил. Юля, видите ли... она... очень вяз-
кая, если вам понятно, что я имею в виду. Застревает на всем подолгу,
повторяет одно и то же по многу раз. Чем серьезнее ситуация, тем чаще
она о ней рассказывает... рассказывала... Да... простите...
Он на секунду зажмурился, потом снова открыл глаза.
- Одним словом, я бы запомнил.
- Хорошо, тогда помогите мне, пожалуйста, рассортировать ее бумаги.
Не буду больше терзать вас разговорами, вы, наверное, все это уже расс-
казывали сегодня следователю.
- Нет, со следователем я не разговаривал.
- Вот как? - удивилась Настя.
- Да, он попросил меня приехать завтра. Знаете, мы с ним встретились
в морге на опознании, он спросил, когда и куда вчера ушла Юля и где я
сам был вечером. Наверное, я очень плохо выглядел, потому что он сжалил-
ся надо мной и сказал, что допросит меня завтра.
Настя про себя усмехнулась. Следователь Гмыря был хорошим мужиком, но
состраданием к потерпевшим обычно не отличался. Просто он был многодет-
ным отцом, своих четверых детишек обожал и собственные семейные интересы
всегда ставил выше служебных. Он даже в свое время из уголовного розыска
ушел на следственную работу, потому что не хотел рисковать и оставлять
(тьфу-тьфу, не сглазить) жену вдовой, а детей сиротами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24