У страха глаза велики, вот уж воистину".
Корзун подсунул мальчишке микрофон.
- Это ты стоял с плакатом? - нервно спросил он.
- Ну чего привязались... - плаксиво протянул пацан.
Оставалась минута, секундная стрелка на висящем в студии циферблате
отправилась по кругу в последний раз.
- Он, он стоял, мы видели! - послышались голоса из толпы.
- Скажи, зачем ты это сделал? - снова задал вопрос Корзун. - Зачем ты
написал этот плакат?
- Не писал я...
- Но ты его показывал?
- Ну... отпустите...
Он сделал безуспешную попытку вырваться и тут же получил подзатыльник от
одного из державших его мужчин.
- Зачем ты показывал плакат?
- Попросили...
- Кто тебя попросил?
Тридцать секунд. Двадцать девять. Двадцать восемь. Татьяне вдруг
захотелось, чтобы стрелка остановилась. В ней проснулся профессионал.
Уникальная ситуация, ведущий был прав. Уникальность состояла в том, что
человек, пойманный за руку на месте проступка, вынужден давать показания
перед огромной толпой и перед телекамерами, на всю страну. Окажет ли это
какое-то действие на механизм вранья? Станет ли он упираться и "гнать
порожняк" до конечной станции, придумывая самое невероятное объяснение своим
поступкам, подстегиваемый внезапно свалившейся на него всенародной
известностью, или, наоборот, мгновенно сломается и скажет правду?
Двадцать пять секунд.
- Кто тебя попросил поднять этот плакат? Кто тебе его дал? - повторил
вопрос Корзун.
- Баба одна. Тетка в смысле...
- Кто она такая?
- А я знаю? Отпустите... Она денег дала, сказала, покажи плакат, а то мне
неудобно, я болею, мне в толпу не пробраться.
Десять секунд.
- Дорогие телезрители, время нашего эфира подходит к концу, но мы
обязательно расскажем вам, чем закончилась эта история. Наша следующая
встреча в субботу, двадцать четвертого октября, смотрите нас в это же время.
Всего вам доброго.
Большой экран погас, на мониторах снова показалась заставка. Зрители в
студии сидели как пришитые, никто не встал. Только ассистенты подскочили к
столу на подиуме и сняли с Насти и Татьяны микрофоны.
- Это что, розыгрыш? - спросила Татьяна Малахова. - Подставка?
- Да бог с вами! - возмутился ведущий. - Кому бы в голову пришло
разыграть такую идиотскую шутку?
- Значит, парень настоящий? - уточнила Настя. - И плакат тоже?
- Клянусь вам, Анастасия Павловна, Татьяна Григорьевна, это
непредвиденная случайность. Вы же понимаете, телемост, проспект, там,
конечно, есть охрана, но за всем ведь не углядишь...
- У вас есть связь с Корзуном?
- Есть. Что ему сказать?
- Пусть найдет хоть каких-нибудь милиционеров. И пусть объяснит им
ситуацию и попросит помощи. Парня надо доставить сюда. Немедленно. Вы меня
поняли, Олег?
Голос у Татьяны стал жестким, она злилась, потому что не могла простить
себе своего внезапного одуряющего страха.
- Да, я понял, Татьяна Григорьевна, сейчас я свяжусь с ним.
Малахов отбежал в сторону, Татьяна с Настей остались наедине. На них
никто не обращал внимания, зрители потихоньку выходили из студии, бросая на
героинь передачи взгляды не то сочувственные, не то насмешливые. "Они
увидели, как я испугалась, - подумала Татьяна. - Они все поняли. Тоже мне,
женщина необычной профессии! Стыдоба. Ну и черт с ними".
- Ты как? - спросила она у Насти.
- С трудом. - Настя попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.
- Испугалась?
- Ну неужели! До смерти.
- Я тоже, - призналась Татьяна. - Вот мразь малолетняя! Как ты думаешь,
он врет насчет женщины?
- Не знаю... Дурной он для такой выходки. Ее ведь придумать надо. И
текст...
- А что текст?
- Ни одной ошибки. Сегодня среди подростков днем с огнем не найдешь
такого, который пишет без ошибок. И орфография в порядке, и запятые на
месте. И почерк, Таня. Это не его почерк...
Татьяна согласно кивнула. Плакат был написан от руки черным фломастером
на большом куске картона, оторванном от упаковочного ящика... Прыщавый,
сопливый пацан, дрожащий от возбуждения и восторга перед собственной
наглостью, вряд ли смог бы так аккуратно и четко вывести все буквы.
Малахов вскоре вернулся, лицо его было озабоченным.
- Я связался с Корзуном, из ближайшего отделения милиции люди уже
приехали.
- Оперативно, - усмехнулась Татьяна. - Хоть здесь повезло.
- Они, оказывается, передачу смотрели в дежурке, - пояснил ведущий, -
поэтому, как только заварушка началась, сразу помчались на место. Мальчишку
привезут сюда, я сослался на вас, Татьяна Григорьевна, сказал, что вы
просили.
- А они что, сопротивлялись?
- Они хотели его к себе в отделение доставить.
- Это они правильно хотели, по закону так и должно быть. Мальчишку в
отделение, а мы с Анастасией Павловной - к ним в гости. А не наоборот.
- Да-да, они тоже так говорили, но я сказал, что если мальчишка будет
отпираться, то здесь, в "Останкино", мы сможем показать запись, на пленке
видно, что это именно он держал плакат.
- А что, действительно видно? - удивилась Настя. - Я, честно говоря, лица
не видела, видела только руки и кусок картона.
- Да я тоже не видел, - рассмеялся Малахов, - но сказать-то можно.
- Вы сообразительный, - скупо похвалила его Татьяна. - У вас есть
помещение, где мы с Анастасией Павловной сможем подождать, пока привезут
пацана, а потом побеседовать с ним?
- Найдем, - пообещал Малахов. - Пойдемте со мной.
Через пятнадцать минут они нашли такое помещение. Татьяна уселась в
кресло и вытянула ноги, Настя примостилась у стола и пододвинула к себе
пепельницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22