Наташе Инна дала свою белую водолазку - писк моды в этом сезоне - и клетчатую юбку в складку, сама же надела извлеченные из шкафа сестры брюки с жилеткой и водолазку шоколадного цвета, такую шелковистую на ощупь, что хотелось все время гладить ее пальцами. Они прогулялись по бульварам, съели в кафе по два эклера и выпили по чашке кофе с молоком, сходили в кино - в маленьком кинотеатре у Никитских ворот, где шли старые фильмы, посмотрели "Разные судьбы" с Татьяной Пилецкой и Юлианом Паничем. Обе девушки видели этот фильм впервые и всю дорогу домой горячо обсуждали личную жизнь героев. Инна особый упор делала на то, что уж как герой Панича страстно любил героиню Пилецкой, уж как переживал, когда она ему изменила, даже жить не хотел, а потом все наладилось, он встретил другую девушку, в сто раз лучше, добрее и умнее.
- Вижу, к чему ты клонишь, - горько усмехалась Наташа. - Только никого добрее, умнее и лучше Марика на свете нет. Так что не намекай.
- Да откуда ты знаешь, есть или нет, - горячилась в ответ Инна, - кого ты видела в своей жизни, кроме Марика? Ты же ни на кого внимания не обращала, один Марик для тебя - свет в окошке. Ты хоть раз с парнем в кино ходила?
- Ходила.
- Да? С кем это, интересно знать? - недоверчиво прищурилась Инна.
- С Вадиком.
- С каким еще Вадиком?
- Ну там, в Сочи, два года назад, помнишь, я тебе рассказывала. Вадик из Мурманска.
- Ах этот... Этот не в счет.
- Почему не в счет? - удивилась Наташа.
- Он за тобой не ухаживал.
- А... - начала Наташа и вдруг осеклась.
И в самом деле, ухаживал Вадик за ней или нет? Тогда, в Сочи ей казалось, что они просто проводят вместе вечера, потому что оказались единственными близкими по возрасту жильцами одного дома. Вадик, уезжая, даже адреса ее не попросил и писем писать не обещал. Однако теперь, пройдя через пристальное наблюдение за поведением Марика и исступленные поиски признаков влюбленности с его стороны, Наташа стала понимать, что те же самые признаки можно было увидеть и в поступках и словах ее южного приятеля. А ведь он почти такой же красивый, как Марик, и умный, книжек много читал, и воспитанный, и добрый. Только он намного моложе Марика, а в остальном... Может быть, Инка не так уж и не права, утверждая, что Марик на свете не единственный? От этой мысли ей стало почемуто грустно. Выходит, ничего необыкновенного в Марике нет, и гдето на Земле, а может быть даже и по Москве ходят такие же как он, чудесные, умные, красивые и добрые.
Все лето Наташа провела вместе с Инной на даче у Левиных в Подмосковье. Она набрала с собой учебников для десятого класса с твердым намерением заниматься каждый день. Все равно Марик женится и уедет из их квартиры, а годовалую Иринку Нина увезла кудато в деревню, к родственникам Николая. Инна только плечами пожала, увидев перевязанную бечевкой стопку учебников, взятых у когото из выпускников (новые будут выдавать в школе только в сентябре).
- Ты что, серьезно? - спросила она, насмешливо глядя на подругу.
- А что? Я всегда летом занимаюсь, ты же знаешь. И потом, я папе слово дала, что в десятом классе у меня не будет ни одной "четверки" в табеле.
- Ну смотри, - Инна притворно вздохнула. - Жалко, конечно, но ничего не поделаешь, раз ты слово дала.
- А что? - забеспокоилась Наташа. - Я не понимаю, о чем ты.
- Натуля, да ты хоть представляешь себе, что такое лето в дачном поселке, где живут одни профессора, академики и известные артисты?
- Не представляю, - честно призналась Наташа. - У нас нет дачи, я только к тебе иногда приезжаю, да и то зимой, на лыжах кататься.
- Вот тото и оно! Ладно, что я тебе буду рассказывать, сама увидишь.
И Наташа увидела. На много лет запертая любовью к Марику и непомерным честолюбием в четырех стенах своей квартиры, она даже не подозревала, что есть и такая жизнь, полная веселья, шумных компаний, анекдотов, песен под гитару и танцев под магнитофонные записи зарубежных певцов и ансамблей. Она не знала, что можно гулять всю ночь и ложиться только на рассвете, что можно ездить на родительской машине на озеро купаться, жарить шашлыки на берегу, сидеть по вечерам у костра и обмениваться долгими многозначительными взглядами с сидящим напротив сыном врача из Кремлевской больницы или с сыном известного кинорежиссера, а потом бродить с ним, взявшись за руки, по извилистой тропинке вдоль леса, с замиранием сердца думая: "Обнимет или не обнимет? Поцелует или не решится?" Никаких ограничений и запретов на поздние возвращения не налагалось, присматривала за девочками Инкина тетка, с пониманием относившаяся к юношеским забавам и твердо знающая из многолетнего опыта дачной жизни, что в таком почтенном респектабельном окружении ничего плохого с ее подопечными случиться не может.
Учебники, естественно, были забыты, и мысль о женитьбе Марика не вызывала больше отчаянной боли во всем теле. Так, небольшой укол гдето в области сердца. Спохватилась Наташа только в начале августа, когда из подъехавшей к дому машины Инкиного отца Бориса Моисеевича Левина вылез Александр Иванович, отец Наташи.
- Ну, как вы тут? - добродушно осведомился отец, оглядывая огромный, поросший соснами участок и просторный деревянный дом. - Борис Моисеевич давно меня звал вас проведать, вот, наконец, выбрался. Как, Анна Моисеевна, не очень вам хлопотно с двумято девицами на выданье?
Анна Моисеевна, маленькая и кругленькая, как булочка, звонко расхохоталась и замахала руками.
- Что вы, Александр Иванович, какие с ними хлопоты, сами себе приготовят, сами за собой уберут. А у вас вообще не девочка, а клад, все умеет, и печет, и жарит, и варенье варит, и штопает, и огурцы солить умеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50