Все, дети мои, дискуссия
окончена. Я дал задание, выполняйте. Приступаем ко второй части.
- К приятной? - оживился Коротков. - Ну наконец-то!
Гордеев упруго поднялся со стула и легким движением ноги отодвинул его к
стене.
- Вчера, дети мои, был обнаружен труп некоего довольно молодого господина
Курбанова. Ничего особенного в этом господине нет, заниматься им начали на
территории. И очень быстро выяснилось, что несколько недель назад на
совершенно другой территории был убит другой господин по фамилии Фризе, тоже
не старый годами. И убиты оба этих господина оказались на следующий день после
того, как побывали на концерте популярной среди молодежи рок-группы
"Би-Би-Си". Вывод ясен и прост, как обычно: оба уголовных дела объединены у
одного следователя, соответственно, оперативная работа ложится на нас с вами
плюс ребята с территории, это само собой. Анастасия, ты старшая по этим
убийствам, всякая там музыка и сфера высоких искусств - это как раз твое
любимое. Коротков, разберись с нагрузкой, когда вернусь из министерства - жду
твои предложения о том, кто еще работает с Каменской.
Гордеев развернулся и вышел. Юра с Настей какое-то время растерянно
смотрели на закрывшуюся дверь, потом одновременно повернулись друг к другу.
- Слушай, я чего-то не понял, а что во всем этом приятного? - недоуменно
спросил Коротков.
- Глупый ты, Юрка, хоть и замначальника, - улыбнулась Настя. - Во-первых,
спасибо большое, что это всего лишь молодые мальчики, а не депутаты и не члены
правительства. За них нас на ковер к генералу каждые полдня дергать не будут.
А во-вторых, по сравнению с перспективой встречи с женой Лесникова даже
расчлененка приятнее. Чего ты насупился, как будто тебя мама в угол поставила?
- Да я...
Коротков почесал щеку, сполз с подоконника и принялся растирать затекшую
ногу.
- Черт, старость не радость, посидел двадцать минут неудобно - и вот,
пожалуйста... Ася, я чего задумался-то... Фамилия мне эта знакома - Фризе. Он
у нас по каким-то делам проходил, гадом буду, фамилия редкая, я ее хорошо
помню.
Настя расхохоталась.
- Балда ты, Юрка! Детективов начитался в молодости, теперь у тебя в
голове полная каша.
- При чем тут детективы?
- При том, что Фризе - это герой детективов одного питерского писателя,
Сергея Высоцкого.
- Не свисти, - недоверчиво протянул Коротков, все еще морщась от боли в
ноге, - у Высоцкого герой Игорь Корнилов, я пока еще из ума не выжил.
- Выжил немножко. Сначала был Корнилов, потом появился Фризе, у него еще
невеста была Берта, высоченная баскетболистка. Ну, вспомнил?
- Точно, - охнул Коротков. - Теперь вспомнил. Ну все, полегчало. Значит,
наш труп по фамилии Фризе - просто однофамилец. А я уж начал мозгами ворочать,
думал, убили его по каким-то старым делам. Иногда приятно бывает обнаружить,
что ошибаешься, верно?
- Верно. А ты еще удивлялся, не понимал, что во всем этом приятного. Вот
тебе и приятное, босс.
- Типун тебе на язык, - буркнул Коротков. - И не смей называть меня
боссом.
* * *
Если спросить у среднестатистической молодой девушки, какое слово в
наибольшей степени будоражит ее воображение, то в девяноста восьми случаях из
ста она ответит: любовь, жених, свадьба, прекрасный принц или что-то еще из
этого же ряда. Однако Женя относилась как раз к тем особенным двум случаям,
которые не укладывались в статистический ряд, ибо уже лет с двенадцати самым
волшебным и загадочным, самым манящим и одновременно пугающим словом для нее
было ТЮРЬМА. Будучи маленькой девочкой, она с дрожью и восторгом читала "Один
день Ивана Денисовича", "Записки Серого Волка" и "Одлян, или Воздух свободы".
Став постарше, Женя начала читать и документальную литературу, и публицистику,
покупала видеокассеты с американскими фильмами о тюремных нравах. Отец этого
увлечения не одобрял, но каждый раз отступал, услышав от дочери, что она
собирается стать адвокатом и защищать права человека, лишенного свободы. Это
звучало чем-то вроде идеологии будущей карьеры, и возразить тут было нечего.
Если бы Женя сказала ему правду... Но правды она отцу уже давно не говорила.
Людям свойственно любить себя, и это нормально. Еще Карнеги в книгах
тридцатилетней давности учил нас, что самым сладостным звуком для человека
является его собственное имя. И что бы там ни говорили высокопарные
литературоведы, самыми любимыми книгами становятся те, в которых человек
читает о своей жизни и о героях, похожих на него самого. Именно поэтому Женю
так привлекали книги о тюрьмах и вообще о местах лишения свободы.
Окна ее комнаты выходили на солнечную сторону, и от яркого света она
проснулась, когда не было еще и половины седьмого. И тут же привычно
потянулась за книгой. Пока отец не встал, можно перечитать в тысячный раз
особо любимые страницы из романа Стивена Кинга "Побег из Шоушенка". Сколько же
душевных сил нужно иметь, чтобы терпеливо отбывать срок за то, чего не
совершал! И кропотливо, изо дня в день, годами, не торопясь и не впадая в
отчаяние, готовить побег. Никогда, никогда не стать ей такой же сильной духом,
умной и изворотливой, но можно хотя бы восхищаться теми, кто сумел стать
таким.
В семь пятнадцать Женя встала и направилась в ванную. На утренний туалет
ей полагалось четверть часа, после чего, ровно в половине восьмого, она
освобождала ванную для отца и готовила завтрак, пока тот умывался и брился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25