За стол! За стол! — скомандовала Людмила Михайловна и принялась загонять всех на заранее подготовленные позиции.
Адам оказался между Леночкой и академиком — напротив радостного Коли, мрачного мужика в тройке, оказавшегося токарем седьмого разряда и фидошником-хабом, и лилово-седой крепко выпивающей дамы, батрачившей на Мельпомену в качестве театрального завлита.
— В каких войсках служите? — с ходу спросила она, представившись.
— Морская пехота, — бодро ответил Адам, плотнее прижимаясь коленкой к Леночке.
Леночка не отодвинулась. Да и при всем желании бы не смогла — слева её подпирал Никита, митек-международник, в лучших традициях соплеменников уже пьяный в дым.
— А кто круче, — игриво спросила она, — морская пехота или стройбат?
Адам поперхнулся. Митек, перегнувшись через Леночку, быстро налил ему водки.
— Пей, братка, — участливо сказал он. — Ты их не слушай, ты пей. А то такого наговорят..
Адам вцепился в стопку, как в спасательный круг. Но водка ухнула в горло мгновенно, а подходящий ответ так и не подвернулся.
— Круче всех, — сообразил он наконец, — Краснознаменный ансамбль песни и пляски. Их за валюту показывают.
Токарь-фидошник показал большой палец и потянулся за салатом. Лиловая дама резво подставила тарелку.
Застолье быстро набирало обороты.
— А теперь — за то, чтобы все наши неприятности остались в уходящем веке…
— А теперь — за то, чтобы он все-таки ушел, а не как в прошлый раз…
— А теперь — за то, чтоб не в последний…
— Прогноз погоды никто не слушал? Где у нас ураган обещали?
— Не ураган, а потоп.
— Не потоп, а засуху.
— Зимой?
— А в Австралии лето! И засуха!
— Бардак в стране. Как был, так и есть, никакой миллениум его не берет.
— Австралия — это не у нас.
— А что толку?
— У моей однокурсницы подруга в Австралии, — обрадовалась Леночка новой теме. — В армию хотела пойти. Не пошла. У них там на учениях танковая дивизия потерялась. Неделю по пустыне искали. А командир, оказывается, когда проводил эту… э-э… реко-гнос-цировку, — Адам, я правильно говорю? — на местности, принял за ориентир одиноко стоящее кенгуру. А оно взяло и ушло. А у них радиомолчание… В общем, не прикололась она от ихней армии.
— А я — так очень даже прикололся, — сказал токарь-фидошник. — Потом ещё раз расскажешь — в хьюмора запостю…
— На расстоянии — все прикалываются. А как самому с кенгурами служить! — обиделась Леночка за подругу.
Адам попытался рассказать подходящую байку, но все припомнившиеся катастрофически не вписывались в застольную беседу, поэтому дальше троекратно прозвучавшей фразы «а вот у нас ещё был случай…» он так и не пробился. Зато привлек общее внимание. Почти все гости замолчали и уставились на него.
— Виноват, подписку давал. О неразглашении, — схватился он за спасительную соломинку.
И веселье возобновилось.
Освобожденный от торта Коля (обладатель, как выяснилось, редкостной древнекитайской фамилии Ю-ню — что почти не отражалось на его внешности) весело заливал про свои успехи на работе, в издательстве. Они, как он выразился, «разбацали грандиозный проект» и теперь заваливали страну сотнями тонн комиксов о похождениях в России двух агентов ФБР, разыскивающих тех самых маленьких зеленых человечков с хвостами и рожками, которых в нашей стране видел буквально каждый пятый. Агенты тонули в свидетельских показаниях, а издательство — в заказах.
Все тут же выпили за самую читающую страну в мире, и только токарь угрюмо пробормотал:
— Этот молодняк со своими дебильными комиксами скоро вообще читать разучится.
Адаму было не до комиксов. Сидевшая наискосок от него завлитша внезапно принялась выяснять, как он относится к Моисееву и Виктюку, перемежая наводящие вопросы подмигиваниями и каким-то неуловимым образом переводя разговор на положение сексуальных меньшинств в морской пехоте.
Его ещё раз спас митек-андеграундщик Никита. Он снова перегнулся через Леночку — та придушенно пискнула, но возмущаться не посмела — и со словами «прости, сестра…» отобрал у завлитши бутылку. Потом тяжело плюхнулся на место, налил себе, налил Леночке, проследил, чтобы выпила до дна, похлопал по спинке и веско сказал:
— Я бы этих пидоров… — он оглянулся, не слышит ли кто, — шпалерой бы перед Морским Экипажем выстроил — и в задницу…
— Солью? — робко спросила Леночка.
— Ххх… ха! — выдохнул митек и расплылся в улыбке. — Не. Не, не солью. — Он опять оглянулся. — Есть у ракетчиков такая хитрая штука…
Академик кашлянул и ринулся на амбразуру.
— Есть такая хитрая штука, — непринужденно подхватил он, — компьютерная. Программа. Обрабатывает тысячу фотографий одного человека — и может прогнозировать его поведение с точностью до пяти процентов. Придумали в разведке, а теперь политики вовсю пользуются.
— Процентов — чего? — спросила Леночка.
— Военная тайна, — брякнул Адам.
Академик торжественно пожал ему руку над полупустой салатницей и продолжил:
— Знаете, молодые люди, компьютеры — это больше, нем будущее. Это исправление настоящего. Это возможность решать самые сложные проблемы бескровно. Ведь если бы у этих кабинетных головорезов была возможность проверить свои теории на виртуальной модели, мы бы никогда не назывались Ленинградом. Хотя Романов, конечно, был профнепригоден…
— Первый секретарь? — уточнила завлитша.
— Последний царь.
— Категорически!..
— Ну, знаете!..
— Позвольте с вами не согласиться! — раздалось сразу несколько голосов. Самое громкое возражение принадлежало митьку: он встал, приосанился, вытер руки о волосы, одернул тельняшку и разразился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17