— Перед лицом тех эпохальных кризисов, которые сотрясали наше Отечество, наверняка оказались бы бессильны все, кто слывет гениальными стратегами и управленцами все эти талейраны, наполеоны, Рузвельты — что тот, что другой, — Черчилли, дэн Сяопины, фидели кастры, Явлинские… Чего же валить всю эту… — он оглянулся и с сожалением вздохнул, — фигню на одного несчастного человека, который с достоинством доволок свой крест до самого конца и не плакался при этом, какой он гениальный и не понятый интеллигенцией. Которая в этом деле на самом деле показала себя полным и безоговорочным говном.
Он вздохнул и сел. Завлитша, беззвучно аплодируя, встала и потянулась к бутылке.
— И эта точка зрения, — несгибаемо продолжил академик, — тоже имеет право на существование и тоже поддается компьютерному моделированию. Скажу вам больше, друзья мои, моделированию и виртуальному анализу поддается вообще все! Ну… пока, во многом, теоретически, но! — Он поднял указательный палец и со значением оглядел аудиторию — не отвлекся ли кто. Все слушали. — Вот, к примеру. Возьмем вашу работу. — Он ткнул пальцем в Адама. — Зачем столько телодвижений, затрат, нервов, танков, пороха, бензина, человеческих жертв, наконец, — если все эти конфликты можно легко смоделировать. Можно учесть абсолютно все! Погоду, рельеф, международное положение — какое оно у нас, кстати? — поставки гуманитарной помощи, колебания цен на нефть, железо, мозги…
— А ты микрухи на пне распаять можешь? — лениво, с оттяжкой спросил токарь.
Академик догадывался, что заданный вопрос каким-то боком имеет отношение к теме его речи. Но чем это крыть…
— И вот представьте себе, — он слегка повысил голос, — вместо бесконечной кровавой мясорубки на каких-нибудь Балканах — авторитетная научная работа, снабженная доказательной базой, справочным аппаратом, методиками проверки…
— И подписанная хакером Васей Пупкиным, — гыгыкнул токарь.
— Каким Пупкиным? — растерялся видавший виды академик.
— Очень авторитетная личность в компьютерных кругах. Пользуется всесоюзной известностью, — любезно пояснил оппонент.
— Это вы про сто тридцать три тринадцать? — робко спросили от двери.
Наполовину спрятавшись за косяк, там стояло худенькое создание пока ещё неопределенного пола, лохматое, глазастое, слегка скуластое, в блестящем шлеме с гребнем, тунике с широченным поясом и высоких шнурованных ботинках. В опущенной руке создание держало короткий тяжелый — действительно тяжелый — меч римского легионера.
— А ты откуда знаешь? — приподнялся с места токарь.
— Ну… все-таки на одной ноде сидим, — ответило создание, немедленно обретая самоуверенность.
— Так ты у сто тридцать третьего?!
— Второй год.
— Точка?..
— Сорок один.
— Так я ж тебя знаю! — радостно завопил токарь. — Я двадцать третий!
— «Спортстер», летящий на крыльях ночи?!
— Дороти не такая девушка?!
— Дороти — не такая девушка, — подтвердило создание.
Общество онемело.
— Здесь посылают на… гкхм, — митек проглотил слово, — а Штирлиц живет этажом выше.
Он единственный врубился в этот обмен явками и паролями. К нему и обратились вопрошающие взгляды гостей.
— Ну, дык… фидошники, епрст, — развел он руками. — Им даже скидки всякие дают.
— Это что, такое тайное общество? — громким шепотом спросила жена директора водочного завода. Митек подумал и уверенно кивнул.
— Ви-та! — прищурилась на создание жена академика, прежде в общий разговор не вступавшая.
— М?
— Ви-та! Здесь взрослое общество…
— Ну что мне там делать, в том лягушатнике?.. — простонал «легионер».
— И правда, пошли перекурим, — обрадовался токарь и стал выбираться из-за стола.
— Пап, а про микрухи я тебе дома все объясню! — выпалило создание и исчезло в направлении кухни. Токарь устремился следом.
Академик почему-то посмотрел на Адама и растерянно пожал плечами. Нужно было выручать человека, и Адам с серьезной миной сказал:
— В принципе вы правы. Вся военная наука сейчас заточена на то, чтобы одерживать победу до того, как начнутся военные действия. Так что логичный следующий шаг — одерживать победу вместо военных действий. Но детали всего этого мы сейчас угадываем примерно с той же точностью, с какой сто лет назад мистер Уэллс угадывал детали лунной экспедиции.
— Это несомненно!..
И общий застольный разговор с облегчением возобновился и потек в обычном русле, а ещё двое нашедших друг друга вскоре отбыли на кухню покурить и продолжить обмен мнениями.
Минут через двадцать к ним присоединились митек с Леночкой и Коля с завлитшей.
— Нет, Зин-Санна, — устало говорил Коля, — не знаю, как там у вас на театре, особенно если с точки зрения Станиславского и вот так вот искоса и с прищуром, а издавать можно любую фигню легко и непринужденно — ничего в предмете не понимая, не веря, не думая — никак, в общем. Взять ту же «Лампаду-пресс» — ну, знаете: «С Иисусом по жизни», «Бог, Любовь и мы с тобой», «Сто самых знаменитых исповедей»…
— И что?
— Я с их главным вот так знаком. — Коля сделал жест, словно небрежно слепил снежок. — Представьте себе, он уверен, что Христа осудил царь Соломон.
— То есть вы ставите себя на одну доску с этим невежественным типом?
Коля терпеливо выдохнул.
— Мы стебемся над современной мифологией. Которая нелепа и смешна сама по себе. Вот и все.
— Но для миллионов людей то, что вы считаете мифологией, — основа жизни… символ веры, если хотите. Они-то читают ваши книги с надеждой!.. А вы глумитесь над этой надеж… надеж… ой!
Она икнула и стала лиловой вся.
— Зиночка, Зиночка! — Возникшая ниоткуда бабка Калерия подхватила завлитшу под локоть и быстро увлекла за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17