Роллану. Друзья оказались во враждую­щих странах, но это не изменило их чувств, не наруши­ло давней привязанности. Выступления Роллана против войны были известны всему миру. Штраус солидаризи­ровался с ним: «Я с удовлетворением убедился... что во многих общечеловеческих и принципиальных пунктах мы сходимся мнениями, несмотря на всю любовь к на­шим... отечествам и восхищение храбростью наших войск на полях сражений. Именно мы, деятели искусст­ва, обязаны всюду и везде сохранять свободу своих взглядов на все прекрасное и возвышенное, поставить себя на службу Истине, которая в конце концов, словно свет сквозь мрак, пробьется через густую паутину лжи и обмана, окутавшую в данный момент ослепленный иллюзиями мир». Единственным прибежищем оставал­ся творческий труд. В письме к Гофмансталю компо­зитор признавался: «Среди всего безрадостного, что при­носит нам переживаемое время, единственное спасение в прилежной работе... Только труд может дать нам утешение...»
С тех пор, в годы великих событий, потрясавших Европу, Штраус неизменно оставался в стороне, в вели­чавом одиночестве взирая на свою «ослепленную иллю­зиями» родину. С 1915 года до конца жизни Штраус написал большую часть сценических произведений (10 из 17), не считая переработок ранее написанных опер, множество песен, инструментальные ансамбли и хоровые пьесы. Их тематика весьма далека от современ­ности, в операх преобладали комические сюжеты и бла­гополучные развязки. Словно милые его сердцу грече­ские боги, с улыбкой следившие за превратностью чело­веческих судеб, композитор стоял далеко от земных смут. В те годы он создал произведения удивительной силы и красоты, частично пользующиеся такой же популяр­ностью как шедевры молодости - «Дон Жуан» или «Ка­валер розы».
Еще до войны, в 1911 году, Штраус сделал наброски Альпийской симфонии, ставшей его последним крупным симфоническим произведением. В первую военную зиму 1914/15 года он закончил оркестровку, в октябре 1915 го­да симфония впервые прозвучала в Берлине под управ­лением автора. Это - вторая развернутая «картина при­роды» в наследии Штрауса. Если фантазия «Из Ита­лии» создавалась после поездки на юг, то в новом произведении отразились впечатления родной Баварии: из своего дома в Гармише и во время поездок по окре­стностям композитор любовался великолепными видами Альпийских горных цепей. Альпийская симфония - боль­шое живописное полотно в значительной степени иллю­стративного характера. В этой непрерывно льющейся музыке (около часа) легко различаются, однако, тради­ционные 4 части. Верный своему стремлению к програм­мности, композитор сопроводил партитуру словесны­ми пояснениями. Здесь есть и таинственный трепет ночи, и восход солнца в горах под звуки охотничьих рогов, и шум водопада, и шаги путника, подымающегося к вер­шинам, и восторг при виде величественного пейзажа, и шумная гроза, и мирный заход солнца, и снова - ноч­ной покой. Музыка очень проста, окрестровка по-штраусовски роскошна. В своей звукописи автор охотно при­меняет (как и в «Дон-Жуане») испытанную технику звукоподражания (колокольчики стада; машины, изо­бражающие ветер, гром и др.). Симфония сочинялась с большой легкостью, «естественно», по словам самого Штрауса. Не занимая большого места в его наследии, альпийская картина явилась, по существу, прощанием композитора с излюбленным жанром программного сим­фонизма. Впоследствии появлялись некоторые замы­слы - симфоническая поэма «Дунай» и другие, но они остались неосуществленными.
Главное место в творчестве Штрауса отныне заняла опера. По справедливому замечанию французского био­графа А. Голеа, Штраус «не стыдился наслаждаться музыкой, в то время как вокруг него рушились нации, расы и государства». В этом проявлялась и старая инди­видуалистическая закваска, побуждавшая его одиноко стоять среди бушующих волн истории, и политиче­ская беззаботность, и скептически-насмешливое недове­рие к лозунгам враждующих стран. Но в этой на пер­вый взгляд вневременной тематике жила глубокая гума­нистическая основа, с юных лет питавшая мысль автора «Тиля» и «Дон Кихота», что сказывалось прежде всего в привлекавших его сюжетах.
Первая опера военного времени, «Женщина без те­ни», создавалась снова в сотрудничестве с Гофмансталем. В сценарии причудливо сочетались мотивы не­мецких сказок братьев Гримм, арабских, индийских, персидских и китайских сказок. Довольно сумбурное либ­ретто причинило композитору немало хлопот. Текст и музыка требовали переделок, приходилось часто и ожесто­ченно спорить с Гофмансталем. Если присоединить труд­ности и тревоги военного времени, то становится понятно, почему Штраус назвал «Женщину без тени» - «дитя горя и забот». Несмотря на тяжелые условия, композитор со­здал красочную и вдохновенную партитуру. Многие счи­тали «Женщину без тени» вершиной его творчества. Да­рование 50-летнего музыканта достигло расцвета, он об­ладал огромным творческим опытом и мастерством, и даже горести войны не могли помешать раскрытию его щедрого дарования. «Женщина без тени» - эффектное зрелище с характерными чертами «большой оперы» - хоровыми эпизодами, ансамблями, пышными финальны­ми сценами. Потоки пластичных, ярких мелодий, рос­кошь гармонических и тембровых красок, богатство по­лифонической ткани поражали слушателей, и ранее знакомых с изобильной звуковой палитрой Штрауса. Премьера оперы, состоявшаяся в октябре 1919 года в столице распавшейся Австрийской империи, стала боль­шим празднеством, демонстрацией торжества высокой культуры среди хаоса, царившего в Центральной Ев­ропе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34