Не сказать, что исчезновение патруля сильно порадовало: хоть лично ему и стало спокойнее, но исчез постоянный источник свежей информации, и о том, чем дышат в администрации, оставалось только гадать. Витька окончательно переселился в Ахметов Дом, принеся даже нечто типа присяги — видимо, твердо уверовав в наличие у Ахмета, а стало быть, и у себя, шансов потрепыхаться еще годик-другой. Постепенно все вошло в привычное русло — просидев несколько ночей у готового к бою НСВ, Ахмет успокоился и вернулся к привычным занятиям: покупал впрок дешевые дрова, заготавливал картошку и солил капусту, а в конце сентября, когда с клещом стало поспокойнее, впервые «сходил» — как это стало потом называться. Началось с добавленной кладовки. Отрубив стеной еще кусок подвала, Ахмет, быстро возведя и оборудовав левый отсек, обнаружил, что на месте, где напрашивается правый, вместо бетонной стяжки лежит песок вперемешку с рыхлым строительным мусором. …Бля, а ведь это ж почти готовый погреб! Хрящ долбить не надо, Мухалыч с Витькой дня за три вынесут. Стены — гавно вопрос, утеплителя — как грязи. Лед когда станет, нарубить, и пожалуйста: мясо летом продавай! В три цены! Да какой в три, в пять, в десять! — осенило Ахмета. — Или во, еще лучше — сдавать места: торжок-то — в двух кварталах! И склад тебе холодный, и охрана… За мясом, а может, и еще чем из жратвы Ахмет решил отправиться к пейзанам.
Целью похода было оценить возможность, а если она есть — то и рентабельность обмена. Ахмет считал, что в окрестных деревнях на патроны можно выменять достаточно для окупания риска. Оставалась неясной доставка — но об этом можно было подумать и потом, когда будет побольше информации о дороге.
Поход вышел комом с первого шага — на окраине города, проходя на довольно легкомысленном расстоянии от забора садового кооператива, Ахмет получил в левый борт заряд дроби. Почтя за лучшее уйти от греха, отполз да и дернул со всех ног домой, позорно оставив поле боя за анонимным стрелком. Большого урона не понес — стреляли метров с пятидесяти-шестидесяти, тройкой, да через негустые, но все ж кусты, однако вернуться пришлось. Пока выковыривал из ляжки и руки дробины, заматывал маленькие, но упорно кровящие дырочки, время ушло. Следующим утром он шел уже не по дороге, а напрямую, далеко обходя строения и необлетевшие кусты, по километровому радиусу огибая садовые кооперативы. До Веникова добрался лишь к сумеркам, и до темноты пытался занять подходящую для наблюдения позицию; когда нашел — наблюдать, собственно, было уже нечего. Низкая облачность стремительно превратила сумерки в самую настоящую ночь, вдобавок начало моросить, и пришлось уйти глубоко в лес, чтоб разжечь костер и заночевать.
…Крестьяне должны вставать с рассветом, доить там, или че у них там по распорядку. Надо идти. Уже почти светло… — Ахмет уговаривал сам себя, не решаясь оторвать задницу и шагнуть от маленького жаркого костерка в насквозь промокший лес. Поспать нормально не удалось, сырость не позволяла согреться ни на минуту, только согреешь ноги — а уже пробивает дрожь от замерзшей под волглой курткой спины.
Всю ночь шел дождь, мелкий, едва заметный, но лес, словно губка, пропитался насквозь. Каждый шаг выстреливал из-под лиственно-хвойной подстилки ледяные струйки, обильно поливая ноги аж до самых колен. …Не, хватит этого раза. За глаза. Чтоб я еще раз в лес да без сапогов. Или сапог? Да насрать, лишь бы резиновые и высокие … Едва устроившись на НП, Ахмет обнаружил, что наблюдать, собственно, не за кем. Люди в деревне были, однозначно — это прекрасно чувствовалось даже на полукилометре. ( …А как ренген-то фурычит. Всегда бы так… — отметил Ахмет обострившееся чутье на человека, приписав его ночевке в лесу.) Только на улицу никто носа не казал, над деревней повисла тишина. Ни мычанья, ни гавканья, ничего, однако признаки жизни налицо — над трубами слабо шатались прижатые низкими тучами дымки, и даже те дома, где не топили, брошенными совсем не выглядели. …Блин, да не могут же они целый день дома просидеть. Жратву-то как-то надо же добывать… Ахмет с час безрезультатно пялился в монокуляр, затем, слегка разомлев под выглянувшим наконец солнышком, решил вздремнуть и направился к кострищу.Бабу он заметил совершенно случайно, обратив внимание на легкую тень, тронувшую край радарного поля. Она деловито перлась куда-то краем леса, помахивая пустой пластиковой канистрой. …Литров на двадцать. Доить пиздует. Значит, стадо по лесу раскидано. Понял, понял. — машинально прикинул Ахмет, тихонько выдвигаясь ей наперерез. С местом угадал, только перевел дух, как над подлеском уже запрыгала блескучая красно-фиолетовая косынка. Ближе, ближе… Оп-па. Даже дернуться не успела. Ахмет втащил бабу прямо в куст, за которым прятался. Зафиксировал руку, второй зажал рот, и, не давая прийти в себя, положил ничком на заранее присмотренное место. Баба заизвивалась, попыталась вывернуть рот из-под ладони, но Ахмет навалился на нее всей массой, и баба понятливо притихла. Заручившись согласием не орать, отпустил. Села, и тут же начала оправлять многослойные одежки, бросая на Ахмета не слишком уж и испуганные короткие взгляды.
Добиться от нее какой-либо информации не удалось. Рафига, как она назвалась, ни на йоту не приблизила Ахмета к цели похода. То ли она на самом деле не могла оценить нужду односельчан в Ахметовских товарах, то ли башкиры из Веникова за время анархии успели вернуть в женские головы шариат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113