— Вроде снес одного, в ноги. Все, теперь отъебутся, козлы.
— Молодца, Кирюха.
— Ладно, все это хорошо, однако дальше пошли. Не дай Бог, того зацепил наглушняк, еще ломанутся щас, рассчитываться.

Прошел уже час, как мародеры изучали в Ахметов монокуляр окрестности объекта С. В отличии от Тридцатки, прошлый снегопад здесь не состоялся, и снег лежал нетронутым, получается, с самого первого раза.
— Ну че, молодого с Витькой на шухер, и пошли.
Расставив охранение, троица мародеров направилась к входу в бункер — здоровенной бетонной трапеции на склоне горы. Огромные ворота были чуть приоткрыты, едва руку просунуть.
— Это и есть противоатомные? — поинтересовался Ахмет.
— Нет, это так, декорация. Здесь только пандус, вагоны загнать. Тут контейнера с боевыми блоками вытаскивали кран-балкой, на машину клали, а вниз — там лифт есть.
— Это который внизу теперь валяется. — злобно вставил Кирюха. — А лестницы — тю-тю.
— И че, по тросам спускаться? — испугался Ахмет.
— Не, — мрачно хохотнул Паневин. — аттракцион на югах видел? Водяная горка? Вот по ней. Аквапарк, бля, имени пятидесятилетия Октябрьской революции, ептыть… Только насухо пока. Как начнешь в норматив укладываться, дадут воду. Хотя там, я понимаю, лучше б солидол покатил…
— Че, вентканал какой-то?
— Увидишь…
В кустах, куда направил их Кирюха, на самом деле торчал здоровенный бетонный стакан — так называемый вентиляционный киоск. Ахмет сразу заинтересовался следами взрыва, которым была выбита массивная решетка-жалюзи, вяляющаяся тут же, в нескольких шагах.
— Че, у вас тогда еще шланги были?
— Да хрен его знает… Я только команду дал, вскрыть, а дальше Онофрейчук, коллега твой покойный, нас отогнал подальше, и я не видел ниче. Да и не до того было.
Паневин сбросил с плеча дубовый капроновый шнур, оглядываясь, куда бы его привязать.
— Кирюхин, вы тогда куда вязали?
— Через проем, к решетке. Потом в распор поставить, и хучь слона сажай.
— Логично.
Первым спустили Паневина, затем по жерлу воздуховода спустился Ахмет, по пути восхищаясь некогда беспредельной щедростью СССР — воздуховод был из толстой нержавейки, да еще и сварным. Спрыгнув внизу на отвинченную от короба «улитку», снова поразился — тоже нержа, и тоже миллиметров восемь, не меньше. В дверь венткамеры просунулся Паневин со свечой:
— Че, нормально доехал?
— Да вроде.
— Тогда пошли пока, Кирюхин догонит.
Ожидая увидеть классическое военное подземелье — узкие беленые коридоры со связками кабелей по стенам, Ахмет удивленно обозревал подземные проспекты арсенала. По ним вполне можно было гонять на КамАЗах. Паневин спокойно, как по своей кухне, шагал вперед, изредка взглядывая на загадочные аббревиатуры на стенах тоннеля.
— Это че за двери? Тут бомбы и лежали?
— Нет. «Бомбы» ниже. Тут технические помещения — аппаратные там, ЗАС, и прочая такая херотень.
— А где, Жирик говорил, клеть с двухсотыми?
— Это в обратную сторону. А ты че, покойников боишься?
— Да удивляюсь иду — духа не слышно. Только изоляцией горелой.
— Это гут, я понимаю. Тут на воздух не выйдешь, продышаться-то.
Паневин остановился у ничем не отличающейся от других двери, покрытой пузырями отставшей от сырости краски.
— Все, тут ждем. Смотри пока, как ее выбить половчее.
Ахмет внимательно осмотрел железную створку. Ничего примечательного, дверь как дверь.
— Она как, не на три точки, не помнишь? Там рычага такого нет снутри?
— Точно не помню, по-моему, нет. Засов замка толстый такой, длинный. Вот по стоко где-то в косяк уходит. — похлопал Паневин чуть выше часов.
— Это нам до пизды… — пробормотал сквозь зубы Ахмет, роясь в рюкзаке. — Хучь по самы помидоры…
Прикинув, где находятся сувальды замка, приладил маленький заряд из транспортерного валка. Отогнал за угол Паневина вместе с подошедшим Кирюхой, запалил, прикрылся углом, открыв рот. Свистяще бухнул аммонал, давануло… За дверью оказалось помещение, оборудованное под пост — стол со старинной, шестидесятых годов, настольной лампой, застекленный шкафчик с ключевыми пеналами, стальная решетка отделяет пост от входного бокса. Жирик достал «Грача» и выстрелил в электрозамок на решетке, вызвав у спутников взрыв испуганного мата. Проходя мимо стола, Паневин взял в руки журнал, сдул со страниц легкую пыль, невесело хмыкнул и аккуратно вернул на место.
— Равдугинская смена…
— Че?
— Смена, говорю, одна — знакомых там много. Компрессорщики.
— А че, они… там?
— А где ж еще… Их только дежурный мог поднять.
Следующий бокс обрывался вниз металлическим трапом.
— Че так быстро ржавеет-то?
— А как ты хотел. Все подземные сооружения, они как корабль, водой окружены. В земле знаешь сколько воды? Реки целые. Воздух когда не циркулирует, влагу не выносит — все, махом сырость, да сам вон видишь — краска за месяц вспухает, железо гниет как дрова горят.
— Так еще лет пять постоит, и все тут рассыпется.
— Ну, не пять, конечно, а вообще — да. Это тебе не старая сталь, как в войну, та еще сто лет целая будет. Ладно, лезь давай, выдержит.
Спускаясь, Ахмет старался загодя надышаться, памятуя о ждущей их внизу целой смене мертвецов. Однако, спрыгнув с лестницы на звонкий метлаховый пол, не учуял даже тени трупного запаха — его окружал все тот же промозглый и спертый подвальный воздух. Тяжко грохнул каблуками Кирюха, зашуршал в куртке, чиркнул показавшимся едва ли не сваркой кремнем зажигалки, распаливая свечку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113