Сгоните его с пересекающихся курсов. Понятно? Если надо, чтобы мы вильнули на курсе - сообщите на мостик. Как сблизимся с отставшей тройкой, то же самое из траверзных аппаратов левого борта - не надо пытаться попасть, постарайтесь отжать япошек к берегу, не давайте им выйти на курс столкновения!!! Вандокуров, ты у нас сигнальный квартирмейстер? Значит, должен знать, где хранятся шары, что на мачте поднимают, когда стопорят ход. Так? Как мимо японцев пройдем, даст Бог, чтоб был с ними на корме и кидай их за борт, и глобус из кают-компании туда же, только чтоб япошки видели!
– Рад стараться вашевысоко… но зачем??
– Авось в горячке примут за плавучие мины, может, хоть немного вильнут и чуть поотста…
В эту секунду очередной японский шестидюймовый снаряд взорвался на левом крыле мостика, щедро окатив боевую рубку "Варяга" осколкам. И это было второе событие, определившее дальнейший ход событий. Несколько осколков через слишком широкие прорези боевой рубки попали внутрь мозгового центра корабля. Один из них, отрикошетив от крыши рубки, распорол ногу Руднева. Пропоров китель, мелкий и уже изрядно замедлившийся осколок распорол кожу и мышцы на внешней стороне бедра. Рана вышла на загляденье - от пояса почти до колена. Первой мыслью очнувшегося через пару секунд от болевого шока Руднева было: "Это не честно! Почему, за что, я же прорвался!!!" Потом его накрыла вторая волна боли, через которую смутно, как через вату, доносились крики, - "Командир ранен!!! Доктора на мостик! Доктора!!! Храбростин, Банщиков, кто-нибудь, быстро в рубку!" Постепенно боль отступала, и Руднев почувствовал, как кто-то перетягивает ногу ремнем. Черт, это же главарт с горнистом, смешная у парня фамилия, Нагл, все его не иначе как "наглецом" называют. Господи, какая чушь лезет в голову. От шока, что ли? А вот лейтенанту бы сейчас надо заниматься своим прямым делом, а не играть в медсестру! Как это иногда бывает, ярость и вызванный ей прилив адреналина начали вытеснять затопившую сознание боль.
– Лейтенант, немедленно займитесь стрельбой! Наглец справится сам!!! Сейчас же! Нечего играть со мной в доктора.
Черт, вместо нормального голоса изо рта вырывается какой-то свистящий шепот. Но вроде умница Зарубаев расслышал, вытянулся во фрунт, пижон, отдал честь и снова склонился над своим аппаратом центральной наводки. С бака доносилось уже не "командир ранен", а "командир убит". Это что, таким милым читерским образом Вадиков папа решил зажать полтинник грина? Типа как при очередном моделировании прорыва "Варяга", когда в накуренной комнате после броска костей, показавшего попадание в мостик, представители японской команды дружно стали скандировать "Командир убит, "Варяг" возвращается в порт". Но, блин, как же больно-то! Даже когда на практике на заводе имени Хруничева с полсекунды трясло 380 вольт, ощущение пожалуй, было менее хреновое. Как это можно отмоделировать? Никогда не слышал о таких глубоких, мать вашу, симуляторах реальности… Это что, выходит, все это и правда всерьез, что ли? Ладно, лирика лирикой… Если не заткнуть глотки этим горлопанам на баке, то скоро весь крейсер "узнает", что командир мертв и прорыв не удался. Не допустить!
– Нагле…
Черт, как же его на самом деле зовут-то, горниста нашего? А! Николай Августович Нагле! Немец, небось…
– Николай! Помоги мне встать.
– Вам нельзя, ваше…
– Знаю, что нельзя, но когда нельзя, но очень хочется, а главное, надо - то можно! И вообще, ты же вроде не доктор? Поднимай! Только ногу не трогай!
С трудом, медленно, с помощью сигнальщика под правым плечом и горниста под левым Руднев медленно вышел, вернее, выпрыгал, на правое, целое пока еще крыло мостика.
– Николай, уж коли ты тут, протруби "Сбор" или "Внимание", хоть что, только чтобы все заткнулись и меня послушали.
После сигнала, набрав полные легкие воздуха, черт, дырка же в ноге, почему вдыхать-то больно, Руднев изо всех сил попытался говорить громко и уверенно:
– Ну, кто тут орал, что я убит? Не дождетесь, черти! Слухи о моей героической гибели сильно преувеличены. Не отлили еще япошки снаряд, чтобы тот Руднева убил! Чем кричать чушь всякую, лучше запевай! Наверх вы, товарищи…
На этом запас дыхания и сил для разговоров иссяк. Но на баке, прокричав "ура" командиру, уже радостно и в охотку подхватили полюбившуюся мелодию, и замедлившаяся было при известии о его смерти стрельба возобновилась с удвоенным темпом. Руднев с тем же почетным эскортом прохромал в рубку и попытался, отрешившись от боли, вникнуть в обстановку. Предварительно пришлось отбить попытку добравшегося наконец до мостика врача, коллежского советника Михаила Храбростина, уложить или хотя бы усадить раненого.
– Мне надо видеть, что происходит, а из кресла обзор никакой. Перевязка минуту-другую подождет, кровь мне остановили вроде достаточно грамотно.
За полторы минуты, что Руднев пробыл вне боя, ничего принципиально не изменилось. На пяток попавших в него снарядов "Варяг" ответил одним попаданием в "Акаси" и одним в "Такачихо" (старику не повезло с местом в строю, он упорно ловил перелеты снарядов, изначально направленных в "Акаси"). От коечных экранов по левому борту остались одни воспоминания и две-три неповрежденные секции. В остальных местах с выстрелов свисали лишь цепи с подвешенными к ним колосниками. Сетки и койки вымело взрывами начисто. Поредевшие пожарные дивизионы дотушивали остатки противоосколочных экранов в том месте, где когда-то стояла средняя трехдюймовка левого борта.
"Акаси", изрядно оторвавшись от остального отряда, шел на пересечку. Расчет носового минного аппарата только что выпустили по нему мину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109