Если верить российским источникам, то ко дну пошли артиллерийские парки первой японской армии. Если верить японским, то генеральным грузом было продовольствие и обувь. На самом деле после двух красивых взрывов и получасовой агонии с безуспешной попыткой дотянуть и выброситься на берег утонуло все инженерно-саперное обеспечение первой волны высадки. С одной стороны, жить без палаток и котелков в Корее зимой хоть сложно, но можно. С другой, копать траншеи, строить и ремонтировать дороги, позиции для орудий, землянки и прочую инфраструктуру войны без лопат и заступов… Тоже можно. Но не так быстро, как хотелось бы. Насколько задержал развертывание войск и начало наступление минный залп "Варяга", а насколько два корабельных трупа и десяток мин поперек фарватера, сказать невозможно. Но начать попытки перейти Ялу японцы смогли начать на две недели позже, чем в оставленной Рудневым-Карпышевым реальности6.
Впрочем, таких подробностей по сухопутным боевым действиям в его голове не сохранилось. Товарищ был мореманом. Война на суше всегда была для него лишь неприятным фоном в красивом военно-морском противостоянии.
Еще одним неудачником, попавшимся на пути "Варяга", оказался "Миоко-Мару". Впрочем, насчет неудачником, это как все в жизни, относительно. Получив торпеду из носового аппарата в борт, он благополучно дополз сначала до берега, а потом, через десять дней, после расчистки прохода, и до порта. Но транспорт перевозил кавалерию вместе с лошадьми. Если потери в людях были относительно невелики - взрывом мины и попавшими в транспорт снарядами убило "всего" два десятка человек, то вот потери в лошадях составили порядка половины.
За остальными транспортами гоняться при наличии на хвосте нескольких крейсеров, пока отставших на шесть миль, но все еще способных догнать "Варяг", Руднев не рискнул. Так, выпустили для проформы и создания паники по силуэтам в темноте по пятку снарядов, но топить транспорта бронебойными снарядами - это долгое и неблагодарное занятие. Опять же - Карпышев внутри Руднева считал, что свою задачу он выполнил - "Варяг" прорвался, сейчас его должны выдернуть обратно в его время, и фан кончится. На всякий случай, что надо делать, он офицерам рассказал в общих чертах. Ну и боль в ноге вместе с морфием тоже способствуют желанию отойти подальше от поля боя. Итак, "Варяг" двадцатиузловым ходом уходил в море.
Еще через пару часов полностью стемнело, и за кормой перестали различаться силуэты японских транспортов и крейсеров. То ли последние отстали, то ли решили не рисковать встретить в темноте этот неожиданно кусачий русский крейсер. Если уж днем вчетвером не смогли его остановить, то сейчас, в темноте… Впрочем, скорее всего, пятерка неповрежденных миноносцев сейчас искала "Варяг" в темноте, но море большое, радаров пока не изобрели, так что крейсер в относительной безопасности.
Руднев, с помощью двух матросов, бережно поддерживающих командира под руки, доковылял до командирского салона. "Н-да. И где вчерашнее великолепие? Что не разнесло в щепки взрывом, то сгорело или провонялось дымом. Слава богу, хоть кровать в спальне одним куском стоит… Вот сейчас на нее как спикирую, и проснусь, надеюсь, уже в Москве, суну в морду Вадику и бегом квартиру покупать…" - мысли Карпышева причудливо смешивались с мыслями Руднева, - "команде надо выдать тройную винную порцию, написать донесение о бое". А это мысль, где тут у нас вестовой?
– Голубчик, передай старшему офицеру, что я приказал команде выдать тройную винную порцию, и плесни мне чего покрепче.
"А теперь спать. Странно, почему я еще тут? "Варяг" прорвался, что еще этим козлам из НИИ надо…", - сон подкрался настолько незаметно и быстро, что плупустой стакан выпал из руки командира крейсера на постель.
На корабле утомленный боем экипаж, за исключением невезучих вахтенных, укладывался спать. Кому-то это удавалось сразу, кто-то не мог совладать с нервами после первого в жизни боя. Старший офицер, вот же собачья должность, третью ночь почти без сна, продолжал носиться по кораблю, определяя первоочередные работы, которые надо провести сразу после рассвета. Из офицеров первыми отключились полуоглохшие артиллеристы. Как ни странно, через час беспокойного сна, сопровождавшегося вскриками и стонами, мичман Василий Александрович Балк поднялся. Он поднялся с койки и минут тридцать сидел, глядя в пространство. Потом встал, оделся, зачем-то положил в карман револьвер и вышел на верхнюю палубу. Постоял у борта, минут десять посмотрев на проносящуюся за бортом со скоростью полтора десятка узлов темную воду, а потом медленно, прогулочным шагом пошел в сторону салона капитана.
Карпышев проснулся от осторожного, но громкого стука в дверь спальни. Судя по боли в ноге, каше в голове и всепроникающему запаху гари, он все еще был на "Варяге". Паршиво.
– Кто там? Кого еще принесло в три часа ночи? На японцев напоролись? Кто? Миноносцы, транспорт или что серьезнее?
– Мичман Балк. Вадик просил передать привет Петровичу.
1. Подлинный текст проповеди, прочитанной отцом Михаилом на "Варяге".
2. Подобным образом объясняли японцы и несколько отрывов стволов 8'' орудий на крейсерах итальянской постройки в Цусимском сражении, так же произошедших по причинам, не связанным с воздействием противника.
3. Авизо, именно так классифицировали "Чихайю" и его систершипов в русском флоте. Скорее всего потому, что просто не знали, как его обозвать! Впрочем, подобная проблема возникла во флотах многих государств. Англичане дали этим кораблям идиотское, но точное определение - торпедная канонерская (т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109