Вялотекущая грызня высшего офицерского состава эскадры была прервана криком сигнальщика - "Дым слева по курсу"! Опять колокола громкого боя, опять "Варяг" в клубах дыма увеличивает ход до восемнадцати узлов, на большее без риска поломки его машины уже не способны, и отрываясь от эскадры, несется на пересечку. На баке скатившийся с мостика Балк со своим отрядом сорвиголов усаживается в реквизированный с "Кассуги" катер. Канониры, некоторые из них босиком, прилетевшие из своих коек, куда они только полчаса назад ушли с вахты поспать свои законные пару часов, занимают свои места и готовятся к бою или остановке транспорта огнем. Но в этот раз вся беготня ни к чему. Похоже, фортуна подкинула "Варягу" очередной тест на сообразительность, который нельзя решить с помощью пушек - из-за линии горизонта показался японский пассажирский лайнер "Токио-Мару", обслуживающий линию Сан Франциско-Токио. Он хоть и числится в судовом реестре как потенциальный вспомогательный крейсер японского флота, но не топить же корабль, полный пассажиров! И прет это Мару1, как назло, на пересечку курса "Корейца" с "Сунгари", которых ему видеть ни в коем случае нельзя. Приходится бедному "Варягу" разворачиваться, нестись обратно к подопечным, сигналить о срочной смене курса и обходить досадную помеху со стороны моря. Потеря нескольких часов времени, десятков тонн так тяжело перегруженного угля, и бессчетного количества нервных клеток, сгоревших в бесплотных попытках угадать - разглядели на японце, кто от них удирал, или нет? А если не разглядели, доложат по прибытию о подозрительном крейсере и дымах на горизонте или нет? А если доложат, какие меры примет японское командование? Куча вопросов, на которые нет и не может быть ответа…
Едва закончили маневр по обходу пассажира, "Кореец" начал пристраиваться к Мари-Аниной сиське, а "Варяг" опять рванулся на перехват. На этот раз в сумерках на горизонте сигнальщикам показался парус. Впрочем, к счастью для японских рыбаков, или кто еще мог это быть, они не подходили к отряду настолько близко, чтобы их посудину было необходимо топить. Парус, мелькнув на горизонте, исчез. Но постоянные тревоги, броски в противоположенные стороны за день измотали людей до крайности. А до Владивостока таких дней еще минимум три. "Варяг" физически не мог быть одновременно впереди, позади и с боков отряда. Рудневу до зарезу не хватало еще пары хотя бы ограниченно боеспособных кораблей. Гарибальдийцы на ходу, но вести огонь некому. Хотя…
После отбоя тревоги Руднев вызвал к себе бывшего плутонгового командира с "Корейца" мичмана Владимира Васильевича Бойсмана и вечную боль в заднице старшего офицера "Варяга" - Авраменко. Данной парочке была поручена практически невыполнимая задача - сформировать два сокращенных артиллерийских расчета для носовых башен "Корейца" и "Сунгари". Причем, на всех ролях, не требующих особой физической нагрузки, лучше бы использовать легкораненых. На возражение Бойсмана, что он в башне был только кадетом на практике на "Сенявине", и что не представляет, как работают орудия и башни вообще, и особенно системы Армстронга в частности, был дан оригинальный ответ.
– А кому сейчас легко, Владимир Васильевич? Что нормальных дееспособных башен мы не получим, я и сам понимаю. Мне надо, чтобы "Кореец" и "Сунгари" могли дать по одному залпу в упор, почти прямо по носу. Перезаряжаться, я понимаю, это практически не реально. Нет людей. Но этим залпом хотелось бы попасть куда надо, хотя бы с десяти кабельтовых.
– Да… Да это же даже теоретически невозможно! Первым залпом, пусть и на такой дистанции, первый раз стреляя из орудия незнакомой системы, с расчетом, не знакомым с конструкций башни… Я не смогу. Никто не сможет!
– Не волнуйтесь, возможность попрактиковаться в стрельбе я вам завтра попробую обеспечить. А вот за ночь вам придется организовать два расчета и разобраться в устройстве двухорудийной восьмидюймовой носовой башни на "Сунгари" и одноорудийной десятидюймовой на "Корейце". Одной будете командовать сами, второй пусть рулит Авраменко.
– А почему Авраменко?
– Он у меня самый недисциплинированный, но при этом наиболее умный и соображающий комендор. Так, Кирилл?
– Так точно, Ваше высокоблагородие! Соображать-то мы могем, а вот спокойно сидеть на месте не получается, извиняемся.
– А второго артиллерийского офицера я вам дать не могу. Нет, увы, лишних…
– Ну, нет так нет. Всеволод Федорович, а можно тогда хоть устроить консилиум и попытаться разобраться в устройстве совместными усилиями всех артиллерийских офицеров?
– Не просто можно, а нужно! Я и сам поучаствую. А пока - отберите людей.
Покончив с организационными вопросами по приведению гарибальдийцев в ограниченно боеспособный вид, Руднев решил наконец воспользоваться правом на давно заслуженный сон. Однако у судьбы в виде Балка были другие планы. В дверь засыпающего командира забарабанили.
– Что, японцы? Почему не пробили тревогу? Ход до полного, на пересечку! А, МАТЬ ВАШУ!!!
Раненой ногой о стул да спросонья - это больно. И вдвойне обидно, когда слышишь в ответ:
– Это я, Балк. Разрешите войти?
– Входи, входи, зараза. Чего тебе не спится?
– Ты газеты, что мы со "Слейпнира" сняли, читал, вашбродь?
– Ну и ради чего ты меня заставил больной ногой стул таранить? Какие такие новости стоят того, чтобы лишать старого больного кэпа его заслуженных трех часов сна? Папарацци опять поймали Бреда Пита в спальне его дочери? А, нет, не тот век, сорри. Микадо сделал харакири?
– Ты что про "Манчжура" помнишь?
– Канлодка, систершип "Корейца", в момент начала войны в Шанхае, там всю войну и проторчал, интернирован по приказу из Питера, несмотря на просьбу командира разрешить пойти на прорыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109