И почти сразу они все решительным шагом направились к нему, приказав встать возле стены. Гордон встал, не споря. Нет, он не будет биться в истерике, или падать на колени в слезах. Он умрет так же, как и жил. Никому не отдавая свою свободу. Он умрет вместе с ней.
Солдаты встали метрах в пяти от него. Один из них легко подтолкнул под руки другого – тот несколько нерешительно поднял автомат. Остальные усмехнулись – мол, давай, не робей, ты можешь теперь сам прикончить этого мерзавца… Гордон закрыл глаза. Ему вспомнилось и его недавнее студенческое прошлое. И карьера кандидата наук. И работа в "Черной Мессе". И все его друзья. "Что ж, – подумал он, – Наверное, так должно быть. Второго шанса никогда не бывает. Простите меня, если сможете… Я сделал все, что смог…".
И грохнула длинная очередь, эхо которой тысячу раз отразилось от стен гаража. И – все.
Гордон стоял, не открывая глаз, вслушиваясь в Тишину. Неужели это – все? Теперь – точно все… Но Гордон не почувствовал ни боли, ни ударов пуль. В его ушах лишь стоял треск автомата…
И только спустя минут пять он открыл глаза. И вздрогнул. Нет, такого не бывает…
Прямо перед ним на полу лежали солдаты, в расплывающихся матово-красных лужах. Четверо… Пятый сидел на полу между телами, обхватив руками голову и мерно раскачивался взад-вперед, как это делают сумасшедшие… У его ног дымился ствол выроненного автомата… Гордон, с трудом восприняв то, что только что увидел, опустил руки, которые все еще держал за головой. И мельком заметил на рукаве сидящего на полу нашивку. Это был ГО-шник. В этот момент тот тихо застонал, еще сильнее стиснув голову руками…
Гордон, перекинув связанные руки наперед, быстро нагнулся за автоматом и навел его на ГО-шника, который сидел все так же, не поднимая головы. И Фриман опустил автомат. Подошел к ГО-шнику и осторожно присел рядом с ним.
– Эй, ты! – неуверенно позвал Гордон, трогая раскачивающегося и стонущего ГО-шника за плечо, – Эй! Ты чего?
ГО-шник поднял на него лицо, скрытое маской респиратора, стекла которого уже запотели. Но даже через эту пелену Гордон увидел его глаза. Это были глаза испуганные, затравленные, полные слез. ГО-шник оглядел своих убитых им же товарищей и снова опустил голову на колени. Гордон снова потряс его за плечо, на этот раз сильнее.
– Эй! Да скажешь ты, что тут случилось, или нет?!
– Предательство, – вдруг прошептал ГО-шник, – Случилось предательство. Я убил членов ГО и Альянса. Я их предал.
– И что же с тобой случилось? – не смог сдержать сарказм Гордон, – Они тебя обижали, да?
ГО-шник посмотрел на Гордона и снова отвернулся.
– Почему ты не выстрелил? – вдруг спросил Фриман, – Почему не расстрелял меня?
– Да потому, что я больше не могу так…
– Как? – усмехнулся Гордон, но уже не так уверенно.
– Вот так, – ГО-шник кивнул на комнату с трупом женщины, – Надоело… Надоело все. Все эти крики, мольбы… Боль, кровь и страдания… Все, что я вижу каждый день… Я не знаю… я не знаю, зачем это все. Раньше знал. Теперь – не знаю…
Гордон с трудом подавил удивленный возглас. Не может этого быть! Или может? ГО-шник отрекся от своего дела? От Альянса? Он убил своих…
– Но тогда скажи, – начал Гордон неуверенно, – Зачем же все это? Зачем, если это все, если ты… Что ты раньше знал? Что, ты знал, зачем ты все это делаешь, знал высшую цель? Так?
– Д… да! – простонал ГО-шник, – Ты, тот кто убивает, даже не задумываясь, ты даже не представляешь, где я был, и что я видел! Сколько раз я думал над этим… Я предал своих… хотя какие они уже мне свои?!
– Я убивал, – сказал Гордон, – только тогда, когда пытался спасти свою жизнь. Когда на меня открыли охоту, как на зверя… Но, если ты говоришь так… Тогда скажи, какого черта ты пошел в эту проклятую Гражданскую Оборону?
– Да что ты можешь знать обо мне! – крикнул ГО-шник, – Как ты будешь действовать, когда все, во что ты верил, превратилось в руины? Когда твоя родина обернулась тюрьмой… Когда прятаться уже некуда, и еды нет… Когда твоя жена покрывается язвами от плохой пищи и грязной воды… Я пошел в ГО… Я хотел только лучшей жизни для себя и своих детей, для моей Лизы.
Гордон вздохнул. Может, это плохо, но он понял. Может, это плохо, но человек перед ним сейчас перерождался.
– Но потом появилось подавляющее поле… – прошептал ГО-шник, глядя на убитых "товарищей", – Потом появилось сопротивление, появились допросы, аресты, избиения… смерть… Я не могу так…
– Тогда пойдем вместе, – тихо спросил Фриман, – Вместе, к свободе. Туда, где есть настоящие друзья. Настоящие, не эти…
ГО-шник посмотрел на него. Посмотрел и снова опустил голову. И тихо сказал:
– Как давно я не видел друзей… Да все мои друзья теперь желают моей смерти не меньше, чем все те, которых я замучил на допросах…
– Но всегда есть шанс вернуться, – сказал Гордон, – Ты это понял, и выстрелил в своих. Пойдем. Все, кто по-настоящему ценили тебя, они поймут. Человек может меняться…
Гордону показалось, что взгляд ГО-шника заблестел.
– Ты ведь человек, верно? – полушутливо осведомился Гордон.
ГО-шник покачал головой.
– Нет, – усмехнулся он и, отключив вакуумные зажимы, снял респиратор.
На Гордона смотрел мужчина лет сорока. Лицо его было бледным, глаза красными, грязные волосы спутались.
– Какой я человек? – горько спросил он, и Гордон отметил, что голос его оказался грубоватым, но спокойным, – Всем перед службой в ГО делают такую процедуру… Проще говоря, промывание мозгов. Всех нас специально модифицировали морально, на жестокость и безжалостность, верность Альянсу. Это мне потом приятель рассказал, он в ГО человек не последний… Всех нас модифицировали физически, мышцы наращивали… Я – не человек…
– Брось, – проговорил уже было напрягшийся Фриман, – Ты еще человек… Но как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109