Тогда я вытираю ему
под глазом, а чтобы не цапнул, говорю заветные слова - "глазки, глазки..." - как
в детстве. Тогда Хрюша терпит, и даже рад, что помогли ему умыться. Хрюша
единственный из всех, кто часто спит дома летом и осенью, когда еще тепло.
Остальные предпочитают ночевать в траве или на сухих листьях, как Макс, у него
шкура такая, что холод не страшен. У Хрюши тоже была маленькая история с ногой -
сломалась, и он просидел несколько месяцев дома. Это наложило отпечаток на всю
его жизнь, потому что случилось как раз в том возрасте, когда он должен был
привыкнуть к новому, к жизни на свободе. И он это время потерял. А сломал ногу
он очень просто.
9. Как Хрюша сломал ногу.
Я взял его зимой, к весне он поправился, и с хвостиком стало хорошо, торчал
такой забавный толстенький обрубок, и хрюкать перестал, и глаз слезился все
реже... В теплые апрельские дни я начал выпускать его на балкон. Он сидел в той
дырке, в которую проползают все взрослые коты, и прыгают на козырек
мусоропровода. Хрюша весь находился на балконе, а голова выглядывала наружу. Я
знал, что он не осмелится прыгнуть, слишком мал, и спокойно оставлял его
привыкать к внешней жизни. И в тот день он с любопытством смотрел вниз.
Подъехала мусорка, я не обратил на это внимания, потому что Хрюша не раз видел
эту машину сверху. Но сегодня что-то произошло с мотором, он коротко натужно
взревел, а крышка бака громко лязгнула. Хрюша в одно мгновение оказался в
комнате, и стоял на трех лапах, а четвертую, заднюю правую, поджимал к животу. В
момент испуга нога оказалась в щели между досками, он рванулся... Кость
восстановилась быстро, через две-три недели он уже ступал на ногу, но кот не
человек - ему предстояло прыгать и убегать от сильных и быстрых котов, нога
должна была быть как новая... Он просидел дома до августа.
Не раз, сидя с ним на коленях, я размышлял о том, как быстро происходят
непоправимые вещи, словно жизнь состоит из плоскостей и граней, и пока ползешь
по одной из плоскостей, все ничего, но вот достигаешь ребра, одно неуловимое
движение и все меняется. Лязг - и хруст, стук и крик... И Хрюша стал другим
котом - он выпал из своего времени.
Когда он снова появился на улице, такой же быстрый, нервный, каким был с
детства, то не сумел вжиться в нижнюю жизнь, остался там чужим. Он был сильным,
напористым и злым, он старался - я видел, как он старается, и страшно устает,
словно, спрыгнув с балкона на землю, попадает на чужую планету... Нет, там не
все чужое - были дружественные нам коты и кошки, которых он понимал, а других
боялся, но понимал тоже, попадалась интересная еда у мусоропровода... вообще
была естественная для этого комочка мышц и нервов жизнь. И все-таки, ему тяжело
быть вольным котом, а стать домашним он тоже не смог. А я, сидя рядом с ним,
думал о себе, что мне не нравится быть человеком, и котом не могу стать, хотя
все время пытаюсь.
И вот, Хрюша бежит к нам, он потолстел к зиме, такой лоснящийся черный
поросеночек в бархатной шубке, с лихо торчащим вверх обрубком хвоста. Страшно
озабоченный, подбегает ко мне, что-то взволнованно объясняет... Надо сказать про
эту Хрюшину особенность - он разговаривает, произносит фразы, иногда целые речи,
особенно когда бежит со мной от девятого по дорожке и ему хочется рассказать мне
все, что произошло вечером, и ночью, и утром... Мы так давно не виделись,
столько за это время всего было! В его текстах нет слов, зато масса разных
звуков, некоторые похожи на короткий лай, другие на громкое мурлыкание...
длинные периоды, произнесенные со страстью. Я говорю ему - "Хрюша, конечно, да,
конечно! Я понимаю тебя!"
10. Хрюшин порядок.
Еще не зима, еще не конец, еще не начало стремительного спуска в темноту и
холод... Сегодня на листьях снова Макс. Я сразу сую ему кусочек мяса с
лекарством от глистов. Он кашляет, эти твари проходят через легкие, прежде чем
развиться в кишечнике. То ушные клещи, то какие-то вирусы... я не успеваю
поворачиваться, мои дикие звери хватают заразу направо и налево, только
успевай... Но главная опасность - люди. Потом собаки. Только потом болезни. С
людьми мне все ясно. Я о них много передумал всякого, можно сказать, переболел,
и больше не хочу говорить. О собаках тоже говорить неохота, я помогаю им, но
требую дружелюбия. Немного погонять кота никто не запрещает, но не кусать и не
душить! Почти все понимают мои правила, а с теми, кто не понял, приходится
разговаривать отдельно.
Макс моментально глотает мясо с отвратительно горькой начинкой, и еще
облизнулся. Тут же отчаянный вопль - опаздываю?! - появляется Люська, глазки
блестят от алчности, но время упущено. Впрочем, отнять у Макса не удалось бы -
мясо! Все, что угодно Люська может отнять у Клауса и Макса, но только не сырое
мясо... Люська припустила за нами, не забывая кокетничать с Максом, пихая его
боком на ходу. Макс не понимает таких тонкостей, он относится к Люське
по-товарищески, может огреть лапой, но не выпуская когтей. Они часто сидят
рядышком и облизывают друг друга.
Вот Алиса, Клаус, Хрюша, Костик, о котором я еще ничего не сказал... толкаясь
бегут гурьбой вверх по лестнице, и я, спотыкаясь, проклиная возраст и коленные
суставы, спешу за ними. Мы должны промчаться, пока не появился кто-нибудь из
соседей. Вот, наконец, наш закуток, и дверь. Из передней в кухню ведет узенький
коридорчик, тут наш хозяин и повелитель Хрюша. Он вообще считает себя хозяином
дома и всем указывает, что можно, что нельзя. А в этом коридорчике он
торжествует, настало его время! Все бегут, спешат на кухню к мискам, только
Хрюша сидит в самом узком месте и не торопится - он раздает оплеухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48