Уэлгрин встал.
- Возможно. По мне, так выглядит вполне безобидно. Но что я могу понимать в этом, а?
Ведемир счел за разумное промолчать. Потом спросил:
- Значит, это где-то в другом месте?
Буйные заросли дикого винограда заплели провалы окон и дверей бывшего дома Тасфалена Ланкотиса, давно пропавшего без вести и скорее всего погибшего. Они словно напоминали всякому, кто осмеливался сюда прийти, что с этим местом шутки плохи. Дом Пелеса - это место, где магия умерла, а дом Ланкотиса - место, в котором она еще сохранилась. В Санктуарии всегда были свои призраки. И проблема дома Ланкотиса была не в том, что там поселились демоны, а в том, что, похоже, через него они проникали в мир.
В окнах дома Ланкотиса время от времени мелькали отвратительные морды. Из-под полуобвалившейся штукатурки иногда раздавались странные звуки. Сквозь проломы в крыше порой виднелись вспышки света таких цветов, которые рассудок старался поскорее забыть. Ходили слухи, что дом не просто одержим демоническими силами, а даже хуже - в этом доме замурованы, как в тюрьме, те, кто потерпел поражение в битве при доме Пелеса. Жрецы Ильса и Саванкалы предпочитали не искать правды.
А те, кто правду знал, держали рты на замке.
- Что это? - Ведемир указал на окно во втором этаже, где полоскались в потоках вечернего бриза остатки истрепанной в клочья занавески. Виноградная поросль вокруг окна была оборвана.
Сдвинутые с места, полуоторванные листья трепетали на ветру.
Уэлгрин нахмурился. Он тоже заметил непорядок, но надеялся, что его новый лейтенант окажется не слишком наблюдательным. Сам он предпочел бы полезть прямо в ад, чем в дом Ланкотиса. Кто-то должен был выяснить, что же здесь случилось, но только не он и не сегодня днем - потому что, что бы здесь ни случилось, это не оно произвело ту вонь. Ветер был свеж и чист и нес с собой приятный запах медовых сот.
Благоразумно выбрав меньшее из двух зол, Уэлгрин направился обратно на улицу Тихая Пристань, откуда они с лейтенантом пошли туда, куда вели их носы. К черту предчувствия и предрассудки! После множества ошибок и бесплодных попыток они наконец набрели на дом, рядом с которым кишки у обоих скрутило в узел, а на глазах выступили слезы. Закрыв нос и рот одной рукой, Уэлгрин махнул другой Ведемиру, чтобы следовал за ним, и вошел во внутренний двор.
Капитан стражи рассчитывал обнаружить что-то невероятно большое и отвратительное, не во дворике они наткнулись на самого обычного осла, все еще запряженного в повозку. Только вот и осел, и повозка показались Уэлгрину до боли знакомыми.
Ведемир не разобрал, что там капитан бормочет себе под нос.
Он быстро закрыл руками рот и выскочил за арку у входа, откуда тотчас же донеслись характерные звуки.
- Что?.. Ох!.. Боги!..
Уэлгрин разозлился. Он пришел в такую ярость, что даже отчасти перестал замечать зловоние. Почти бегом капитан пересек дворик и обнаружил кучу отбросов, которая и испускала эту вонь.
Пинком он отбросил в сторону небольшую кучку мусора. Его худшие подозрения подтвердились. Набрав полную грудь воздуха, Уэлгрин закричал во всю глотку:
- Теодебурга!
Тишина. Ведемир вернулся и встал рядом с командиром. Имени он не узнал, но все равно присоединился к призывам начальника. Зловонный воздух до сих пор не убил его, а перестать дышать Ведемир не мог. Теперь смрад уже не казался таким невыносимо отвратительным - наверное, они просто принюхались. Это было похоже на то, как немеет тело на месте свежей раны.
- Те-о-де-бур-га!!!
Уэлгрин схватил какую-то палку и изо всех сил саданул ею по железному ободу колеса тележки. Деревяшка от такого удара разлетелась на мелкие щепки, так что оба мужчины зажмурились, сберегая глаза. А когда они снова открыли их, перед ними в арке двери стояла стройная маленькая женщина, а рядом с ней - кучка ребятишек мал мала меньше и другая женщина с младенцем на руках.
- Во имя тысяч проклятых богов, что ты здесь делаешь?! - Уэлгрин ткнул остатками деревяшки в сторону смердящей кучи.
Глаза Теодебурги раскрылись так широко, что стали не меньше, чем у прирожденных бейсибцев. Она сказала тихо - как будто голос донесся откуда-то из соседнего дома:
- Шаппинг.
Уэлгрин глянул на Ведемира, но тот только пожал плечами и покачал головой.
- Ну-ка, повтори еще раз, - сказал капитан, стараясь говорить как можно спокойнее. - Я не понял.
Женщина с младенцем посмотрела на Теодебургу, ребятишки тоже дружно подняли к ней головы, потом все они куда-то ушли.
Теодебурга прошептала, еще тише, чем в первый раз:
- Шаппинг...
- Говори громче, женщина! - Уэлгрин шагнул к ней. Он никогда в жизни не поднимал руки на женщину, как ни злился, но на этот раз сдержаться было ой как непросто.
Теодебурга упала на колени.
- Шаппинг... Шаппинг...
Ведемир рискнул здоровьем и схватил командира за занесенную для удара руку.
- Битье здесь не поможет. Эта женщина, судя по выговору, нездешняя. По-моему, она совсем не понимает, чего ты от нее хочешь.
- Она прекрасно все понимала, когда вынудила меня купить ей это ведьминское варево!
Ведемир отступил. Санктуарий был не настолько цивилизованным местом, где любой мужчина готов был вступиться за честь незнакомки. И Теодебурге оставалось только самой позаботиться о своем благополучии, что она и делала, суетливо ползая вокруг зловонной кучи. Она запустила руку в вонючие отбросы и достала полную горсть чего-то вязко-влажного, волокнистого. Держа это перед собой, словно оружие или щит, женщина приблизилась к Уэлгрину.
- Чтобы получить шелк, нужно сделать шаппинг - избавиться от той части коконов, из которых не получится волокна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91