Но день открытия придёт ещё очень не скоро, а до тех пор волшебный мир должен будет обходиться собственными силами.
— Кто он? — спросила я.
— Не знаю. И никто не знает. Я потому и пришёл — Нинка, узнай, кто он такой. Всю информацию по прорыву засекретили.
— Как? Я же не соединница.
— Ты начертательница пути, — сказал Серёга, — да ещё и гойдо в придачу.
— И что? Такого добра в Троедворье навалом.
— Но такая безбашенная ты одна, — пояснил ведьмак. — Остальные Дисциплинарный устав гораздо больше уважают.
— Это комплимент или оскорбление? — поинтересовалась домовиня.
— Констатация факта, — ответил Серёга. — Церемония награждения состоится в «Золотом кубке», а у вашего отдела там сегодня тренировка. Нинка может узнать имя.
— А зачем вообще надо засекречивать героя? — не поняла я. — В любой нормальной стране его бы по всем телеканалам показывали, портреты на первых полосах газет, глава государства лично бы орден вручил.
— Его и будет награждать сам Люцин, — сказал Серёга. — Но тайно. Имена участников ликвидации прорыва всегда засекречивают, это закон Генерального кодекса.
Я смотрела на него с недоумением. Генеральный кодекс регулирует жизнь волшебного мира в целом, но Лиге с Альянсом до наших чеэсок никакого дела нет, там совершенно иная структура пространства и прорывов у них не бывает. Аьянсовцы и лигийцы уверены, что глобальной катастрофы не произойдёт никогда, потому что первыми её жертвами должны будут стать троедворцы, а значит и позаботятся, чтобы её не допустить. А как мы это сделаем, и что будет с ликвидаторами прорыва, им глубоко безразлично. Как и нам плевать, кто свернёт шею их очередному кандидату в диктаторы, по тамошней терминологии — Всепреложному Властителю, и что сделают с Великоизбранным Избавителем благодарные или неблагодарные сограждане.
— Глупости в волшебном мире хватает, — с интонацией извинения сказал Серёга. — Не я принимал кодексы. Нин, ну ты всё-таки попробуй имя узнать.
— Хорошо, — кивнула я. — Попробую.
Серёга улыбнулся и выскочил из кабинета. Он всегда не ходил, а бегал. Эльфы принялись вытирать чайные лужи на полу, а домовиня отправилась за новой минералкой. Я вернулась к переводу, до тренировки надо успеть закончить.
* * *
Лопатин пришёл часа два спустя.
Из Серодворья в Совет Равновесия его забрали на следующий же день после дуэли с Люцином. Проигранная схватка проигранной схваткой, но ценить высококвалифицированных специалистов наш директор умел всегда. А Идьдана оставили сумеречным. Кудесник-оборотень, пусть даже и обратник, в отличие от знающих юристов, для Троедворья не редкость.
— Поликарпов дал, — протянул мне Павел компакт-диск. — Сашка альбом записал.
Сын Ильдана сочинял песни — и тексты, и музыку. Мой Егор настаивает, что он должен записать их в МР3-формате и разместить в интернете, громкий успех им обеспечен. Павел, Олег, Вероника и я думаем так же, и совместными усилиями убедили Сашку попробовать. Ильдан купил сыну хороший компьютерный микрофон, нужные программы, и Сашка сделал пробный альбом. Поёт он под обычную гитару, голос у него слегка хрипловатый и жёсткий, диапазон тоже не ахти, но само звучание приятное. А выразительности исполнения позавидует любой драматический актёр.
Я перекинула альбом с компакта на хард-диск, открыла винампом. Зазвучала первая из десяти песен альбома.
На крыльях полёты —
Задача простая,
Крылатым высоты
Не честь и не слава.
Полёты бескрылых —
Вот чудо, так чудо,
И кровь скиснет в жилах
Небесного люда.
Высот быстротечность
Им крылья сминает,
Небес бесконечность
Крылатых пугает.
На крыльях летают
К поверхности ближе —
Когда их сломают,
Так падать пониже.
Полёты бескрылых —
Разрыв притяженья,
Убить их не в силах
Любое паденье.
«Упадший не встанет!» —
Закон для крылатых,
И небо обманет
Судьбою зажатых.
Полёты бескрылых —
То к солнцу касанье,
Пророчеств унылых
Они отрицанье.
Полёты бескрылых —
И вызов, и битва,
От судеб немилых
Отрежут как бритва.
Едва песня закончилась, я нажала на паузу.
— Мне нравится, — оценила я. — Если и остальные на том же уровне, альбом станет суперхитом интернета.
— У Сашки теперь собственный сайт есть, — сказал Павел. — Там он альбом и разместит. А по сетке мы ссылки раскидаем.
— Это правильно, — согласилась я.
На столе у Гаврилина звякнул внутренний телефон. На тренировки приказано было отправляться немедленно. Коллеги одарили меня злобными взглядами, а Лопатин виновато улыбнулся и невольно встал так, чтобы загородить меня от сослуживцев.
Эйфория после реформы 23–03, то есть от двадцать третьего марта, когда Павел вынудил Люцина уравнять в правах вовлеченцев и волшебников, прошла быстро. У полноправности обнаружилась и обратная сторона.
Прежде вовлеченцам оружия не доверяли, а теперь мы в обязательном порядке проходим военную подготовку и наравне с волшебниками отправляемся на передовую, под пули и разряды боевых талисманов. Во время прорывов мы больше не отсиживаемся в убежищах, а как и все троедворцы, обязаны идти во вспомогательные группы, аварийку поддерживать, рвать жилы на рытье траншей и разгрузке мешков с песком.
Нашего отдела это пока не касалось, мы считаемся новичками, и сначала должны пройти первую ступень обучения, но через неделю оно закончится. Половину сотрудников отправят в боевые подразделения, а оставшимся придётся впахивать над переводами по шестнадцать часов без продыха, лениво-аристократичному сидению над бумажками и длинным чаепитиям придёт конец.
Ныть над своим бесправием и ругать матерно троедворские законы было несоизмеримо легче и безопаснее, чем воевать и ликвидировать прорывы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161