Ч Почему
ты не отвечаешь мне?
Ч Прости, господин!
Ч Чего испугался твой сосед? Впрочем, можешь не отвечать, я сам знаю. Люди
глупы и боятся того, чего не понимают. А ты не боишься?
Ч Боюсь, господин. Но меньше других. Я солдат.
Ч Этого, Ч Геза указал рукой на таинственную звезду, Ч совсем не надо б
ояться. Ничего страшного или опасного здесь нет. И того, кто зажигает этот
свет, также не надо бояться. Тем более проклинать его.
Моа затрепетал всем телом.
Ч Кто может проклинать верховного жреца, Ч сказал он дрожащим голосом.
Ч Вся страна благословляет тебя и твоего священного брата.
Геза улыбнулся.
Ч Ты проклинал его, Ч сказал он, Ч ты сказал только что: «проклятый Ден»
. Или я неправильно расслышал? Встань! Я уже говорил, что мне поклоняться н
е надо.
Ч Господин, пощади! Ч взмолился Моа.
Ч Ты знаешь, что обязан мне повиноваться, Ч сказал Геза. Ч Почему же ты
не выполняешь моего приказа?
Моа вскочил, как подброшенный пружиной.
Геза молчал. Отблески белого света играли в его темных задумчивых глазах
. Молодое лицо, словно изваянное из потемневшей бронзы, было спокойно и чу
ть грустно.
И вдруг, вместо ожидаемого Моа смертного приговора, из уст жреца раздали
сь совершенно другие слова.
Ч Как странно! Ч сказал Геза. Ч Давно вспыхивает в нашем доме этот свет
. Ничего не случилось, никакого несчастья не произошло ни с кем. А люди боя
тся не меньше, чем в первые дни, когда в нашем городе жили они. Н
икого нет. Ч Геза, точно в недоумении, оглядел пустынную улицу. Ч А людям
надо работать, носить воду для своих садов и огородов. Все попрятались. То
лько этот один, бывший солдат, стоит как столб и пялит глаза на свет, причи
ны которого не понимает. Скажи мне: почему вы все так глупы?
Ч Не знаю, господин, Ч робко ответил Моа.
Ч Ты тоже уйдешь домой и перестанешь носить воду?
Ч Я кончил, господин. Этот сосуд Ч последний.
Ч А если бы он был не последним? Отвечай же! Стал бы ты носить воду и дальше
?
Ч Не стал бы, господин.
Ч Отчего?
Ч Нельзя, господин. Так думают все.
Ч Очень жаль, что так думают.
И, повернувшись спиной к ошеломленному Моа, Геза отошел от него, и вскоре ч
ерная фигура растаяла во мраке.
Моа стоял, ничего не понимая. Геза, первый жрец храма Моора, слышал кощунст
венные слова простого горожанина и не осудил его тут же на смерть за оско
рбление верховного жреца.
Невероятно!
«Он просто забыл, Ч подумал Моа. Ч Рассуждая о нашей глупости, забыл то, ч
то я сказал и что он слышал. Завтра он вспомнит, и тогда я погиб».
Но он тут же сообразил, что Геза не спросил его имени и вряд ли в такой темн
оте мог хорошо рассмотреть и запомнить лицо, которого раньше никогда не
видел.
Ч Будь я проклят, Ч тихо сказал Моа, Ч если позволю себе еще раз распуст
ить язык. Гуно был прав.
И, опасаясь, что жрец вернется, Моа схватил свой кувшин и бросился к дому.
Кувшин Гуно остался на улице.
Никто больше не рискнул выйти. Только рабы в садах знати, дрожа от страха,
по-прежнему черпали и носили воду. Они знали Ч ничто, даже землетрясение
, не послужит им оправданием, если они прекратят работу. Страх перед гнево
м господина был сильнее суеверного ужаса.
Звезда горела всю ночь ровным, немигающим светом.
Но если бы кто-нибудь заглянул за ограду дома, принадлежавшего Моа, то мог
бы увидеть, как сам Моа и его жена продолжают поливать грядки. Хитрый солд
ат давно уже пользовался водой из канала, идущего мимо его сада. Зарытая в
земле бамбуковая труба вела к подвалу его дома. Моа носил воду на глазах с
оседей только для вида, чтобы никто не мог даже заподозрить его в нарушен
ии закона.
Риск казался ему небольшим. Моа верил в покровительство могущественног
о человека, которому служил верой и правдой.

ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ

Комната была похожа на фонарь.
На каждой из ее семи стен было окно. А над полом, сплошь покрытом звериными
шкурами, находилось восьмое, во всю величину потолка.
Через восемь окон виднелись звезды.
Посередине комнаты слабо поблескивала поверхность пятигранного стола
. На нем ничего не стояло, и в кажущейся глубине полировки отражались мерц
ающие точки звезд.
Над столом, неизвестно как и на чем подвешенный, испускал узкий пучок сла
бого света черный шар. Матовая его окраска казалась сплошной, и трудно бы
ло определить, откуда, из какой точки, выходил из него луч света.
Комната тонула во мраке. Освещен был только небольшой участок стола и ст
оявший возле него не то табурет, не то низкий стул без спинки. Сиденье, сил
ьно выгнутое, было покрыто белой шкурой.
Стол занимал три четверти комнаты. Квадратные окна почти соприкасались
одно с другим. Видимо, это помещение находилось высоко над городом, так ка
к, кроме звезд, ничего не было видно, даже верхушек деревьев.
Впечатление окружающей пустоты усиливалось отсутствием или полной про
зрачностью оконных стекол. Но внутрь комнаты не проникало дуновение нар
ужного воздуха.
У стола стоял человек высокого роста, одетый во все черное. Слабый свет от
шара падал на его руки с костлявыми пальцами, а иногда выхватывал из темн
оты гладко обритую голову. Тогда становились видны глубокие морщины, пок
рывавшие лоб и впалые щеки.
Человек был очень стар.
Он пристально всматривался в поверхность стола, а его правая рука непрер
ывно двигалась, точно нажимая на что-то.
Черный шар висел неподвижно, но исходивший от него луч света время от вре
мени слегка перемещался. Когда он осветил край стола, стало видно, что там
расположены две пластинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88