Так я обманул его и сегодня. Снял штаны и рванул плёнку на постели. Он важно кивнул, лёг, подложил под щёку кулак, накрыл голову подушкой и выключился. Теперь, с единичной вероятностью, он не должен был проснуться ни за чем верных часов пять, хоть его ты бей, хоть над ним ты пой. Я надел штаны обратно, просунулся в умывальник, плеснул в лицо воды, попортил очередную салфетку, погасил в личнике свет - и стукнулся к моему шкиперу через пять минут, не больше. Шкаб успел переодеться в шорты и распашонку, опустить столик и легко накрыть его чем накопил. И музыка чуть тихо играла - именно что Allend Джексона, что вызывало у меня довольно нервный смешок; и его я постарался от Шкаба скрыть, и успешно, он ничего не заметил, вскрывая галеты. Я занял свой насест, спиной к двери, Шкаб сидел от меня через стол на затянутой плёнкой спальной банке. Придвинув ко мне галеты, он взял из раскрытого портсигара мундштук и, сосредоточенно посапывая, приступил к его снаряжению. Личник освещала только столешница, а два зелёных линка, сидящих на настенном щитке сервиса, добавляли пару свечей от силы. Молчанье затянулось. Пара тысяч землян родилась.
- С днём рожденья, исповедник, - сказал я.
Он включил зажигалку, затянулся и, высопнув дым через нос, уставился на меня сквозь образовавшееся над столом облако. Личник Шкаба сквозило недостаточно: тупик, по-борт, - обычно Шкаб спал с открытой дверью. Дополнительный воздуховод он завести к себе не позволил, его раздражало пыхтенье в рукаве.
Вербально Шкаб не отреагировал.
- Вы что, шкип? - спросил я, когда прошла пара минут. У меня шею заломило молчать. Он спросил в ответ:
- Ты ей поверил, Марк?
- Туче?
- Ну да, Туче. Вот это всё, что она сегодня.
Я взял с пластикового квадратика один из семи ломтиков Шкабова лимона, отодрал полоску шкурки и откусил кусочек.
- История мне понравилась, - жуя, сказал я недовольно. - Туча отличная байчила.
- Угу. Ясно, - сказал Шкаб. - Понимаю… Без комментариев… Своих проблем хватает.
- Ну да, - кивнул я и спохватился. - Каких проблем, Шкаб? Неотчётливо.
Он вертикально махнул на меня рукой, разделив табачное облако надвое. Глядел он мимо, но, нет, не ловил он меня на реакцию, как бы выбрав момент и подкинув заманку. Он разговаривал как бы сам с собой. Себя ловил. Левую половину его лица, от складки на краю рта, вдруг как рвануло тиком книзу, да так и приморозило. Шкаб страдал от тика, да и кто из нас не страдал, в большей или меньшей, но сейчас у него прямо голова дёрнулась, и я дёрнулся эхом.
- Может, релаксанчику? - сдерживаясь, спросил я. - Чего вас разобрало, старичина, в виду рабочего дня грядущего?
- Обеспечение жизнедеятельности, - сказал он. - Вот наша проблема. Она же - смысл жизни… Я отвечаю на твой вопрос, Марк. Обеспечение жизнедеятельности. От веку, поныне, в данный момент, и далее, в простор планетный. Бескрайняя эта проблема, (…) вот так (трбл.)

, сынок, бля. Сюда льём, отсюда выливается, а излишки вручную отчерпываем. Ты знаешь, сынок, когда летали первые русские (орбитально ещё), официальная формулировка была: "Запущен корабль-спутник с человеком на борту".
- Не понимаю вас, шкип. Что изменилось-то?
- А вот и ничего. То-тэка и оно.
И мне снова пришлось ждать продолжения. Опять он замолк. МолчА, закрыл клапан на мундштуке, помедлил, пока картридж довыгорит, выбил его в мусорную нишу на столешнице, уклал мундштук на место в портсигар, налил мой и свой по край стаканчики прозрачной жидкостью из бутыли, и вприкуску с икорными палочками мы стаканчики опустошили, без объявлений, по взаимодействию, туттейно на одну из сильных долей Джексона. Я ждал, ждал-то. А Шкаб, видимо, ждал от меня поддержки. Но у меня-то не было вопросов, это ведь Шкаба что-то ломило. Но вопросы пришлось изобретать, потому что молчал мой Шкаб, его ломило, я отчаялся, и шею у меня опять свело, я пошёл на выручку.
- Может быть, вы знаете больше, старичина? - задал я, изобретя его. - За Тучу что-то играет всерьёз, документированное?
- Да нет, - сказал Шкаб. - Хотя, а что, "Нелюбов" как таковой здесь тебе не?
- А что там, на "Нелюбове", отыскались прикованные скелеты и власти скрывают правду? - спросил я, изыскав у себя довольно слабенького ядку и добавив его в звук фразы в части "прикованные скелеты".
Как я и ожидал (и надеялся), Шкаб хотя бы усмехнулся. А меня уже подмокало, впрочем, в личнике становилось душновато физически. Я же дышал. Мёртвые не потеют? да ладно вам.
- Читать тебе меньше надо всемирную литературу, космач! - молвил почти обычным голосом Шкаб. - Того и глядишь, пойдёшь стихами отчёты файлить.
- Давно бы начал, - сказал я. - Да читатели некомпетентны.
- Тренировать надо их, читателей.
- А вы не читатель. Сами ж и сгноите поэта.
- Это правда, - согласился Шкаб. - Но и доставил бы старику удовольствие.
- Отчётом в рифму?
- Результатом сгноения.
Я засмеялся. Он подхватил, и судорога у него на лице растворилась. Разумеется, все мы ходим над кафаром по слюдяным пайолам, и я, конечно, заподозрил сначала, что старичину моего повело и его стекло треснуло, а он, как честный товарищ, решил себя мне посвидетельствовать пред госпитализацией и дать последние наставления. Но смеялся он здорСво, и подозрения мои разошлись, и взял я ломтик с отодранной шкуркой и, съев его, спросил Шкаба:
- Шкаб, открою я дверь? душит.
- На немного отодвинь.
- Да спит Палладина.
- После Тучиной байки не удивлюсь сейчас и хосту Претор-ниана, - сказал Шкаб и погасил улыбку. - Он любил… вот об сию пору как раз выявиться… с крайним на сегодня баллоном малинки… Представляешь?
Я всплеснул руками - в невесомости меня бы крутануло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176