– Замечательно! – одобрил Маккой, как только занялось устойчивое пламя. – Знаешь, мне больно это признавать, но порой тебя очень удобно иметь под рукой.
Спок кивнул, присаживаясь рядом с отцом.
– Я могу сказать о вас то же самое, доктор. Совершенно очевидно, что Сарек спит теперь более спокойно.
Маккой даже не поднял глаз, сосредоточившись на медицинских показаниях трикодера.
– Этот анальгетик, который я ему дал, вырубит и лошадь. – Врач усмехнулся. – Идеален для вулканцев. Обязательно дам тебе попробовать, когда в следующий раз загремишь в медотсек.
– Тогда я приму все меры предосторожности, чтобы сохранять отличное здоровье, – непроизвольно ответил Спок.
Он поднес одну руку к виску своего отца, как будто собираясь смахнуть пятнышко сажи, однако длинные пальцы только на секунду прикоснулись к знакомому облику, а затем упали прочь.
– Все в порядке? – спросил Маккой, не отрывая глаз от показаний трикодера.
– Он без сознания, но не думаю, что его состояние ухудшилось, – ответил Спок. Он распознал притворное невежество в проницательном вопросе Маккоя, однако понимал, что для доктора это не более чем очередная ироничная насмешка над его буквальным восприятием земного сленга.
– Плату за консультацию поделим пополам, – безмятежно сообщил Маккой.

***
– Развернитесь, мистер Зулу, – приказал Кирк, едва они покинули пределы солнечной системы. – Наша тень все еще с нами?
– Клингонский корабль идет следом, – ответил Зулу. – но они не пытаются перехватить нас.
– Интересно почему, – задумчиво пробормотал Кирк, поднявшись со своего места, едва клингонское судно появилось на экране. На мгновение он уставился на главный экран, затем покачал головой. – Мне это не нравится. Такое чувство, что…
– Капитан! – крик Фэлона озвучил появление еще двух клингонских звездолетов.
– Черт, уходим!
Раньше чем Зулу успел ответить, трио вражеских кораблей сомкнулось в позиции "волчья стая".

***
– Проклятье! – глаза Маккоя расширились от злости и потрясения, он уставился на трикодер. – Сердечный приступ! – крикнул он, одновременно пытаясь найти в своей аптечке гипоспрей. – Черт побери! Помоги же!
Спок придвинулся к отцу, и начал делать равномерные нажатия на грудь, автоматически расположив руки в соответствии с вулканской физиологией. Маккой сделал своему пациенту инъекцию, затем на секунду остановился, зажав сканер в руке и с надеждой ожидая ответа. Отшвырнув сканер прочь с безнадежным рыком, он перезарядил шприц и сделал еще одну инъекцию, затем еще одну. Спок продолжал быстро считать вслух нажатия; его спокойный, бесстрастный голос подчеркивал маловразумительные мольбы и проклятия Маккоя.
– Давай же, Сарек! – взмолился Маккой. – Помоги мне!
Он сделал еще несколько инъекций, и в конце концов подобрал сканер. Пронзительный, вибрирующий звук зазвенел у Спока в ушах.
Спок остановился, совершенно уверенный, что Маккой сейчас скажет ему, что все кончено. Когда же он обернулся, чтобы взглянуть на врача, то увидел то, что можно описать только как бешеную ярость.
– Будь ты проклят! Не останавливайся! – рявкнул Маккой, снова заряжая свой инъектор. – Ему нужен еще триокс… затем новая доза кордразина.
Спок возобновил нажатия, полностью погрузившись в бездумный монотонный счет вслух. Он пристально смотрел на лицо своего отца. Строгий профиль пробуждал в памяти мысли не о восемнадцатилетнем молчании, а воспоминания об отце, который заботился о своем сыне так, как умел – по-вулкански.
Голос отца наполнил его разум. Он вспомнил, как ребенком сидел у него на коленях, упражняясь на компьютере в отцовском рабочем кабинете; долгие пешие прогулки по Л-Лангонским предгорьям; как слушал нежные напевы вулканской лиры, которые были вполне достойной заменой отца маминым сказкам на ночь.
Спок вспомнил об отцовском облачении для медитаций. Однажды, когда Сарек отбыл куда-то с группой дипломатов, он обнаружил что его мать сидит на полу в кабинете, вцепившись в эту ткань, и плачет. Спок тогда был еще совсем малышом, он взобрался к ней на колени и обнял руками за шею. Он вспомнил запах ткани, пряный аромат травяного мыла Сарека, прохладу шелка на своей щеке…
Он так и не осознавал событий того дня до тех пор, пока не стал намного старше. Дипломатический челнок его отца был уничтожен. В течение восьми часов Аманда Грейсон считала себя вдовой. Когда же пришла весть, что Сарек спасся, она подхватила своего маленького сына и закружилась по комнате, смеясь и плача от радости и облегчения. Но самым сильным воспоминанием, которое Спок получил в тот день, было облачение отца, и его успокаивающее присутствие.
Спок чувствовал, как его горло тревожно сжалось. Несмотря на огонь он продрог до костей. Эта Скорпии была холодной, влажной планетой, слишком сильно отличающейся от жарких, сухих песков Вулкана. Спок знал, что это эмоции, но что-то внутри него кричало о том, что его отец не должен умирать в этом чуждом ему месте.
Маккой крепко сжал превратившиеся в комок мускулы на плече Спока, встряхнув его.
– Спок, ты можешь остановиться. – Врач улыбался. – Его сердце бьется самостоятельно.

***
Разрушительный огонь вражеских кораблей бомбардировал щиты "Энтерпрайза", каждый залп сопровождался все более мрачными известиями из инженерного отсека. У клингонов было время позабавиться с кораблем Федерации – словно трое откормленных и самодовольных домашних котов играли с мышью.
Хикару Зулу смотрел на три крейсера К'Т'Инга класса, сцена на экране вызвала у него ощущение дежа вю. Он подавил дрожь, припомнив как кадетом проходил имитацию по сценарию Кобаяши Мару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10