Под ее грубой жилеткой и юбкой скрывалась довольно красивая, привлекательная фигурка.— Я не знаю, почему вы так разволновались. Ведь это же только сказка, слухи, не так ли? На самом— то деле никаких духов не существует?Девушка молча смотрела на меня. Затем произнесла:— Это не духи, это другое.— Что значит «другое»?— Я не могу вам ответить.Она вновь пошла вперед, и на этот раз довольно быстро.Я с трудом поспевал за ней. Наверно, если ходить по три мили от коровника до дома и обратно дважды в день, то ноги, естественно, окрепнут. Но так как у меня не было таких тренировок, я порядочно запыхался, и когда мы дошли до ворот, у меня заболело горло.— Это моя ферма, — проговорила она. — Я должна идти.— И вы не хотите мне больше ничего сказать?— Больше нечего говорить. Танк стоит здесь со времен войны. Это уже более тридцати лет, не так ли? Ну какие голоса можно услышать в танке через тридцать лет?— Вот об этом— то я: вас и спрашиваю, — сказал я ей.Она повернулась ко мне в профиль.— Вы мне скажете ваше имя?На ее губах появилась легкая улыбка.— Мадлен Пассерель.— Даниэль, сокращенно Дан, Мак Кук.Девушка протянула мне руку:— Очень приятно было с вами познакомиться. А сейчас я должна идти.— Я увижу вас еще раз? Завтра я снова буду здесь. Я должен закончить карту.Она покачала головой.— Да не собираюсь я вас пытать, — успокоил я ее, — может быть, мы пойдем чего— нибудь выпьем? Есть здесь где— нибудь бар поблизости?Я оглядел замерзшую сельскую местность.— Ну, может быть, небольшая гостиница? — поправил я себя.Мадлен взяла ведро в другую руку.— Я очень занята. Кроме того, мой папа нуждается в постоянной заботе, — ответила она.— Кто та пожилая женщина?— Какая женщина?— Которая выглянула из дверей, когда я разворачивал машину. Она была в белом.— Ах… это Элоиза. Она прожила на ферме всю жизнь. Она нянчила мою мать, когда та была ребенком. Это как раз тот человек, с которым вы могли бы поговорить, если вас интересует история с танком. Она верит в подобные вещи.Я кашлянул.— Могу я поговорить с ней сейчас?— Не сегодня. Как— нибудь в другой день, — ответила Мадлен.Она повернулась и пошла через двор, но я бросился за ней и схватил ведро за ручку.— Послушайте, как же насчет завтра? Я приеду около полудня. Вы найдете для меня несколько минут?Я не собирался отпускать ее, пока не получу хотя бы какое— нибудь подобие ответа. Танк и его духи — это, конечно, любопытно, но Мадлен Пассерель интересовала меня гораздо больше. Конечно, этим обычно не занимаются, когда составляют военную карту Северной Франции, но несколько стаканов вина и кувыркание с дочкой фермера в коровнике, даже глубокой зимой, гораздо приятнее одиночества и скуки в «мавзолее» — так называлась обеденная комната в моей гостинице.Мадлен улыбнулась:— Очень хорошо. Приезжайте и пообедайте с нами, где— то в половине двенадцатого. Во Франции второй завтрак обычно бывает очень рано.— Спасибо большое, я обязательно приеду.Я собрался поцеловать ее, но моя нога поскользнулась на грязной земле дворика, и я едва не потерял равновесие. От падения меня спасли три каменные ступени, а поцелуй пришелся в холодный воздух. Немного смутясь, Мадлен произнесла:— До свидания, мистер Мак Кук. Увидимся завтра.Я наблюдал, как она пересекла двор и скрылась в дверях.Холодный моросящий дождь закапал сверху, часа через два — три он грозил превратиться в снег. Я покинул ферму и начал выбираться на дорогу по направлению к Пуан— де— Куильи, где я оставил свою машину.Было сыро, холодно и темно. Я засунул руки поглубже в карманы куртки и натянул шарф на нижнюю половину лица.Где— то справа журчала Орне, омывая. гранитные камни своих берегов, а слева, прямо за лесом, возвышались величественные утесы, из— за которых эта часть Нормандии получила свое название Швейцарская Нормандия. Эти утесы представляли собой беспорядочное нагромождение камней, которые смешивались наверху с ветками деревьев. Я раньше и представить себе не мог таких величественных и мрачных творений природы.Не думал, что мы с Мадлен ушли по дороге так далеко.Я прошагал довольно быстро целых пять минут, пока не показалась моя желтая машина у дороги и темная громада старого танка в стороне. Моросящий дождик окончательно перешел в снег. Я натянул на голову капюшон и убыстрил шаг.Знаете ли вы, что ваши глаза могут сыграть плохую шутку ночью в снегопад? Когда они устают, вы начинаете видеть темное пятно, ускользающее в сторону, если вы пытаетесь вглядеться в него. Иногда кажется, что пятно на самом деле на месте, а вот деревья то как раз двигаются. Но в тот вечер, на дороге в Пуан— де— Куильи, я был абсолютно уверен, что мои глаза не шутили со мной, и я увидел нечто, и это не было оптическим обманом. Я резко остановил машину и пулей вылетел из нее.Сквозь снег, в несколько ярдах от покинутого танка, я увидел маленькую хрупкую фигурку, не больше пятилетнего ребенка, белеющую в темноте, прыгающую или бегущую. Ее появление было так стремительно и неожиданно, что я до смерти перепугался, но, быстро придя в себя, бросился за ней и закричал:— Эй, вы! Постойте!Но на мои крики ответило только эхо, родившееся среди каменных глыб. Я вглядывался в темноту, но там никого не было. Только мрачная громада «шермана». Только мокрая дорога и шум реки. И ни малейшего намека на фигурку. Я прошел назад к машине и осмотрел ее. С моей стороны было большой неосторожностью оставить машину открытой, ведь туда могли забраться воры или громилы. Но «Ситроен» стоял нетронутым. Я залез внутрь и минуту или две вытирал носовым платком покрывшееся испариной лицо. Что же, черт возьми, здесь происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39