Думаю, он не понимал, как это страшно. Он ошибочно считал мистицизм игрой, которой можно одурачивать людей. Но обвинять его за все это нельзя, ведь американцы платили ему бешеные деньги. Той суммы было достаточно, чтобы выстроить новую церковь.Я кашлянул. В доме отца Антуана было довольно холодно. Казалось, он экономил не только на топливе, но и на электричестве: в комнате было так темно, что я а трудом различал его фигуру. Единственное, что я отчетливо видел, это серебряное распятие на его груди.— Я не могу понять, зачем он нам был нужен? Что он делал для нас, американцев? — спросил я.— Он никогда подробно не объяснял, мсье. Он был связан какой— то клятвой о неразглашении. Но все равно, я думаю, он сам точно не понимал своей миссии.— Но танки… черные танки…Старый священник повернулся ко мне, и я заметил странный блеск в его глазах.— Черные танки — это то, о чем я не могу говорить с вами, мсье. Я делал все, что мог, эти долгие тридцать лет, чтобы танк был убран из Пуан— де— Куильи, и мне все время говорили, что вывезти его отсюда тяжело и неэкономично. Но мне кажется, что на самом деле они слишком боятся трогать его.— Почему боятся?Отец Антуан открыл стол и достал маленькую серебряную табакерку.— Вы нюхаете табак? — спросил он.— Спасибо, нет. Но не отказался бы от сигареты.Он протянул мне коробку с сигаретами, а себе в ноздри положил две щепотки табака.Я закурил испросил:— Есть что— нибудь у этого танка внутри?Отец Антуан подумал и сказал:— Возможно. Не знаю. Тейлор ничего не говорил об этом. Когда они заваривали башню, никому из жителей не разрешали находиться у танка ближе чем на полкилометра.— Они давали какие— нибудь объяснения?— Да, — ответил отец Антуан. — Они сказали, что внутри очень мощное взрывчатое вещество и существует опасность взрыва. Но конечно, ни один из нас в это не поверил. Зачем им понадобилось, чтобы викарий отпускал грехи нескольким пудам «ти— эн— ти»?— Вы верите, что танк — это средоточие неких злых сил?— Это нельзя назвать верой. Я не встречал никого, кто был бы скептиком более, чем солдат. Зачем в армию был призван священник? Благословлять оружие? Я могу только предполагать, что все, связанное станком, не соответствует законам Бога.Я не совсем понял, что он имел в виду. Но он произнес эти слова медленно и шепотом в этой темной, мрачной комнате. Меня пробрала дрожь, и я почувствовал какое— то подобие страха.— Вы верите в голоса? — спросил я.Отец Антуан кивнул:— Я сам их слышал. Любой достаточно храбрый человек, подойдя к танку после наступления темноты, может их услышать.— Вы слышали их сами?— Да, я ходил туда втайне от всех.— Один?Старый священник поднес к носу платок.— Это моя работа. Последний раз я был около танка три или четыре года назад и провел там несколько часов, непрерывно молясь. Это обострило мой ревматизм, но я теперь уверен, что этот танк — орудие злых сил.— А вы слышали что— нибудь особенное? Я имею в виду, чьи это были голоса?Отец Антуан осторожно подбирал фразы:— Это были, по— моему, не человеческие голоса.Я уставился на него:— Не понимаю.— Мсье, как мне объяснить вам? Это были голоса не человеческих духов или человеческих призраков.Я не знал, что на это ответить. Несколько минут мы сидели в тишине, а снаружи угасал день. Небо приобрело едва заметный зеленоватый оттенок, что предвещало снег. Отец Антуан, казалось, был глубоко погружен в свои мысли. Но потом он поднял голову и спросил:— Это все, мсье? У меня есть что еще сказать.— Да, это необходимо. Все это непонятно и загадочно.— Пути войны всегда загадочны, мсье. Я слышал много рассказов о странных и необъяснимых случаях на нолях битвы или в концентрационных лагерях. Иногда это святые чудеса, когда являются посланники от Бога. Я разговаривал с человеком, который сражался при Сомме, и он уверял, что каждую ночь во сне к нему являлась Святая Тереза. Но опять же, мсье, и существа из ада тоже не дремали и искали свои жертвы; Говорили, что Генрих Раутманн, один из руководства СС, держал у себя собаку, принадлежащую дьяволу.— А этот танк?Он развел бледными костлявыми руками:— Кто знает, мсье? Это выше моего понимания.Я поблагодарил и собрался уходить. Его комната напоминала темный таинственный склеп. Напоследок я спросил:— Как вы думаете, это опасно?Он не обернулся.— Проявления зла всегда опасны, мой друг. Но величайшей защитой от него была и будет святая вера в Господа нашего.Я на секунду задержался у двери, пытаясь разглядеть во мраке его фигуру:— Вы правы.Я вышел на холодную лестницу, ведущую к выходу, а затем на улицу.В семь часов, после утомительной поездки по грязным деревням, мимо ферм и необитаемых домов, мимо неподвижных деревьев и замерзших курящихся полей, я добрался до фермы Пассерелей и въехал во двор.Вечер уже почти угас, когда я вылез из «Ситроена» И подошел к двери дома. Какая— то собака залаяла на другой ферме, на противоположном конце равнины; но здесь было все спокойно. Я постучал в дверь и стал ждать.Дверь открыта Мадлен. Она была одета в грубую голубого цвета ковбойскую куртку и джинсы. Казалось, она только что закончила копаться у трактора.— Добрый вечер, — сказала она, но в ее голосе не было удивления. — Вы что— то оставили здесь?— Нет. Я вернулся из— за вас.— Из— за меня?— Можно войти? Здесь холодно, как на Северном полюсе. Я хотел кое— что у вас спросить.— Конечно, — ответила она и распахнула дверь шире.На кухне было тепло и пусто. Я сел за старый деревянный стол, изрезанный ножами и носящий множество отпечатков горячих кастрюль и сковородок. Она достала из буфета чашку, наполнила ее бренди и поставила передо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39