Осталась тупая боль от синяков и ушибов, но это было терпимо. Он все меньше чувствовал себя беспомощным инвалидом и все больше — на время прикованным к постели политиком.— Лори, я могу позвонить? — спросил он.Она осторожно взглянула на него:— Зачем?— Мне надо позвонить в офис. На сегодня была назначена пара важных встреч, я хочу узнать, как они прошли.— Мама сказала…— Лори, я должен проверить, это моя работа. Не могу же я сидеть здесь сложа руки, в то время как Соединенные Штаты Америки без контроля и руководства движутся к третьей мировой войне.Лори стояла в нерешительности.— Я не знаю, — произнесла она, — мама сказала; что лучше бы вы никому не звонили.Гин нахмурил брови:— Что она имела в виду?— Я не уверена, но думаю, ее беспокоит, что вы позвоните адвокату. Она знает об укусах и очень хочет, чтобы вы никому не рассказывали о том, что случилось.— Я уже пообещал, что не сделаю этого, — сказал он.Лори слегка покраснела:— Я знаю.— Она вам сказала?— Да, мы спорили об этом. Она взяла с меня обещание, что я приму ваше приглашение.Гин невесело засмеялся:— Послушайте, я не собираюсь вас принуждать. Если вы действительно не хотите встречаться со мной, я не буду вас шантажировать. Я только хочу пригласить вас, если и вы сами этого хотите.Она застенчиво взглянула на него.— Ну так что? — спросил он. — Если нет, то нам лучше вежливо расстаться и оставить все как есть.Она водила пальцем по покрывалу.— Я думала о вас, — сказала она тихо и серьезно.— Не понимаю.Она взяла его за руку. Ее взгляд был обеспокоенный и одновременно решительный, как будто она пыталась сообщить ему что-то. Это было похоже на предостережение, которое невозможно передать словами.— Гин, моя мать — верующая, — сказала она. — Она чтит традиции. Некоторые ее убеждения и поступки… ну, вы их можете не правильно понять.Он пожал ее руку.— Что за традиции? О чем вы говорите?Она покачала головой:— Я не могу вам этого сказать. Вы можете только сами узнать истину. Но я надеюсь, этого никогда не случится.Он вопросительно посмотрел на нее, но, видя, что она не собирается больше ничего добавить, покорно вздохнул и снова лег на подушку.— Не помню, говорил ли я вам, что вы самый странный человек, которого я когда-либо встречал. Может, мне следует написать о вас в «Ридерз дайджест»?Она грустно усмехнулась:— Гин, вы не должны думать, что не нравитесь мне. Мне очень приятно, что вы пытались пробраться в дом и найти меня. Это так романтично, только очень жаль, что вы пострадали.— Значит ли это, что вы согласны со мной встречаться? Или вы в очередной раз пытаетесь мне вежливо указать на дверь?Она молча посмотрела на него, и ему показалось, что ее глаза наполнились слезами. Она наклонилась и поцеловала его.— Я очень хочу встречаться с вами, — прошептала она. — Поэтому мне нетрудно будет выполнить данное маме обещание. Но прежде вы должны кое в чем поклясться.— У вас и у вашей матушки столько требований, как в каком-нибудь законопроекте.— Ну пожалуйста, Гин.Он слегка пожал плечом.— Скажите мне, что это, и я поклянусь.— Вы должны поклясться, что никогда не попросите меня выйти за вас замуж.Он уставился на нее, не веря своим ушам. Она была очаровательной и волнующей, но он даже не допускал мысли о такой глупости, как женитьба. Хотя странно было, что она его именно об этом просит.— Лори, сладкая моя, в этом вы можете быть уверены. У меня хорошая работа, много друзей и достаточно денег. В данный момент я меньше всего думаю о семейной жизни.— И вы клянетесь?— Ну конечно, клянусь. — Он поднял правую руку и глубоким резонирующим голосом провозгласил:— Я, Гин Кейлер, будучи в здравом уме и слегка поврежденном теле, торжественно клянусь, что никогда не буду просить вас, Лори Сэмпл, стать моей законной женой.Он собирался продолжать, но вдруг увидел, каким серьезным было ее лицо.Она теребила кулон и, нахмурив брови, слушала его так, будто он присягал на верность флагу.— Лори, — сказал он, — не подумайте, что я смеюсь над вами, но вы должны понимать, что это идиотское обещание.— Я знаю, что вы об этом думаете. Но пожалуйста, Гин, никогда не нарушайте эту клятву. Это ваша единственная защита.— Неужели?Она наклонилась вперед, приподняла свою золотую подвеску и поднесла к его глазам. Гин увидел маленькую золотую пирамиду. Он протянул руку, чтобы потрогать кулон, но Лори уже убрала его.— Это ключ к разгадке? — спросил он.Она покачала головой:— Я только хотела показать это вам. Влияние этой пирамиды необычное и очень мощное. Я показываю вам ее, чтобы вы знали, чего вам следует остерегаться.— Лори, я ничего не понимаю…— Вы всегда должны помнить, что я показывала ее вам. Пожалуйста, это все, о чем я вас прошу.Гин внимательно рассматривал при дневном свете ее классическое, с высокими скулами лицо и испытывал то же ощущение загадочности, как и в тот раз, когда впервые пытался поцеловать ее. Но выражение ее лица было серьезным и напряженным.— Хорошо, — сказал он, — если вы так хотите, я запомню это. *** В конце той же недели Гин поджидал Лори у ворот ее дома. На улице было свежо и сухо. Сморщенные коричневые листья хрустели под ногами, как имбирное печенье. У дороги, рядом с полосатой красно-белой тележкой, стоял флегматичный Матье. Его холодные глаза были спрятаны за зеркальными солнечными очками, и в каждом стекле отражалось чистое голубое небо.Лори вышла из дому в сафари и ботинках, волосы ее были сколоты под широкополой шляпой. Она подкрасила глаза, и они стали еще выразительнее.Гин открыл перед ней дверцу машины, затем обошел машину и сел за руль, помахав рукой Матье.— Я ему чем-то не нравлюсь? — спросил Гин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50