Иди сюда и садись.— Я не могу здесь долго задерживаться — не хочу, чтобы мама волновалась.Он похлопал рукой по тахте, приглашая ее сесть рядом с собой.— Садись и перестань беспокоиться о маме. Как ты думаешь, если бы твоя мама всегда приходила домой рано из-за строгости твоей бабушки, разве она встретила бы твоего отца?Лори села. Ее волосы сияли при свете лампы, губы блестели, словно она их облизывала. В квартире было тепло, и она расстегнула несколько пуговиц на жакете, так что Гин мог увидеть крохотный золотой огонек кулона-пирамиды. Лори сидела очень близко, он вдыхал аромат ее духов, чувствовал тепло ее тела и все больше и больше убеждался, что любит ее.— Моя мать встретилась с отцом в Тель-Басте, в Египте, — сказала она. — Сейчас этот город в руинах, оттуда происходит весь наш род.— Ты имеешь в виду древние руины?— Да, древние, — ответила она. — Они древнее пирамид, древнее самого сфинкса.Гин потянулся за пачкой сигарет.— Так у тебя очень древняя родословная?Она кивнула:— Мои предки жили в Тель-Басте, город тогда назывался Бубастис и, по-видимому, процветал в эпоху Рамзеса III.Он затянулся сигаретой и выпустил дым.— Неужели ты можешь проследить свою родословную с таких древних времен?Лори опять кивнула.— Рамзес III? Какой это век? Боюсь, мои познания в истории Древнего Египта невелики.Она отпила из бокала.— Царствование Рамзеса III — это 1300 год до Рождества Христова.Гин вытаращил глаза:— Да ты шутишь! Ты хочешь сказать, что твои предки жили в тринадцатом веке до нашей эры? Это невероятно!Лори мягко улыбнулась:— На самом деле ничего невероятного в этом нет. Жители той части Нижнего Египта всегда вели оседлый образ жизни. И сейчас там можно встретить феллахов с необычными лицами, такими же, как на рисунках на стенах древних гробниц. Ничего удивительного, ведь они — прямые потомки тех, кто построил эти гробницы. У них были распространены браки между кровными родственниками, между двоюродными братьями и сестрами и даже между родными, поэтому их внешность и не изменилась спустя тысячелетия.— Знаешь, — сказал он, — о моих предках мне известно, что они были выходцами из Шотландии и в 1825 году эмигрировали во Флориду, и я всегда гордился, что знаю это. Но после твоих слов у меня такое впечатление, что я вовсе не имею родословной.Лори опустила глаза.— Древняя родословная — не всегда хорошая, — сказала она очень тихо.— Ты хочешь сказать, что с твоими предками было что-то не в порядке?Лори посмотрела на него:— Очень важно, какие у тебя предки. Моих предков не особенно любили. Феллахи называли их «эти люди». Думаю, они и сейчас их так называют.— "Эти люди"? Звучит не так уж плохо.— Ты просто не знаешь, что феллахи умеют мастерски оскорблять и награждать эпитетами, — сказала она. — Они могут проклинать человека целый час и ни разу не повторить одно и то же ругательство. Но моих предков — убасти — они называли не иначе, как «эти люди», и это прозвище было наивысшим проявлением их неприязни к нам.Гин дотронулся до ее волос. Они были красивые и мягкие, но в то же время гибкие и в приглушенном свете отливали золотом. Оттенок ее волос что-то ему напоминал, но он никак не мог вспомнить, что именно.— Нечто подобное было и у нас в Америке, — сказал он. — Ты когда-нибудь слышала о кровной вражде семей Хатфилдс и Мак-Кой?— Да, — ответила она, — но это совсем другое. Здесь дело не в кровной вражде, а в страхе.— В страхе? Твои предки были такими страшными?Гин поглаживал пальцами ее щеку, и Лори не сводила с него пристального взгляда. Ее зрачки расширились в темноте, и она ни разу не моргнула. Он начал замечать, что она внутри вся напряжена и пытается скрыть это, но чем дольше они разговаривали, тем очевиднее становилось, что каждый мускул ее тела полон скрытой энергии. «Она не просто смотрит на меня, она следит за мной, — подумал он. — Она ловит каждое незначительное движение, которое я делаю».— Мне не следовало так говорить о моих предках, — сказала она. — Это было предательством по отношению к ним, хотя они и умерли две тысячи лет тому назад.— Не знаю, — сказал он мягко, — ты рассказывала о них так, будто они умерли только вчера.Не двигаясь, она продолжала смотреть на него.— Это потому, что у нас дома постоянно говорят об этом, — сказала она. — Мама хочет, чтобы я не забывала о своем египетском происхождении. Хотя ей нравится Америка.— А ты сама хотела бы забыть об этом?— Нет, — едва слышно ответила она, — я не могу забыть, кем были мои предки и кто мы такие, — это невозможно забыть.Гин откинул ее волосы и поглаживал шею, ласкал мочки ее ушей. Когда он первый раз дотронулся до нее, она отпрянула, но сейчас его нежные прикосновения, казалось, успокаивали ее. Он почувствовал, как постепенно ослабевает напряжение ее мышц, ее глаза, прежде такие внимательные и широко раскрытые, теперь были закрыты.— Тебе это нравится?Об этом он мог и не спрашивать.— Так приятно, — пробормотала она. Напряжение ушло из ее мышц, она совершенно расслабилась.— Лори, — сказал он, массируя кожу ее головы.Она что-то промычала, не открывая глаза.— Лори, я собираюсь сказать что-то очень важное.Она мурлыкала от счастья, наслаждаясь его ласками.— Говори, — прошептала она.Некоторое время он рассматривал ее необычное, суживающееся к подбородку лицо, длинные изогнутые ресницы.— Я знаю, это звучит глупо. Никогда бы не подумал, что это случится со мной. Ты же знаешь, я занимаюсь политикой. Это многих превращает в циников. Но я поставлен перед фактом, я знаю, что это правда, и поэтому собираюсь признаться тебе…Она негромко напевала, откинув голову.— Лори, — сказал он тихо, — я люблю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50