"Преподаватели" - одноногий попрошайка Рапсод и старый вор Анний Косой - вбивали в него данную формулу одичания, вколачивали старательно, оставляя на шкуре Луция его первые шрамы. И ученик хорошо усвоил материал - Косого с Рапсодом он убил первыми. И понеслось его житие по кочкам бытия...
Змей поднял голову к прямоугольнику синего неба, вырезанного колодцем стен, и направился к лестнице. На второй этаж вели ступени из травертинского камня, до третьего тянулась лестница из кирпича, а выше надо было подниматься по скрипучему шаткому дереву.
На галерее четвертого этажа Луцию повстречался раб-инсуларий. Раб смиренно поклонился и сказал елейным голоском:
- Когда платить собираешься?
- Завтра! - отрезал гладиатор и стал подниматься по лестнице наверх.
Деревянные ступеньки под ногами погромыхивали - они были съемными. Случалось, что хозяину дома надоедало кормиться "завтраками", и он вынимал ступеньки, блокируя злостного неплательщика.
Открыв простой деревянный замок, Луций помолился пенатам и вошел в квартиру. Потолком ее была крыша инсулы. Балки, поддерживающие черепицу, нависали низко - каждой перекладине поклонишься. Комнат было две, их разгораживала плетенка из хвороста. Дальняя комната служила Эльвию спальней, там он поставил топчан с провисшей ременной сеткой. Рваный тюфяк был набит ситником, нарезанным на болотах у Цирцей, одеялом гладиатору служила тога, а подушкой - связка сена.
Большая комната была обставлена бедно - колченогий буковый столик в углу, на нем хватало места для шести глиняных кружечек, а под ним помещался маленький горшок-канфар с отбитой ручкой. Середину комнаты занимала прогоревшая бронзовая жаровня, зеленая от старости и заткнутая черепком от амфоры.
Змей мрачно посмотрел на жаровню, потом поднял глаза на ряды черепиц, перевел взгляд на окошко, прикрытое щелястой ставней. Да-а. Зимою он тут окочурится - не надо и к сивиллам-пророчицам ходить, чтобы уразуметь это. Пора, пора подсуетиться, найти местечко потеплее. В деревню, что ли, вернуться? Ну уж нет! Лучше быть босяком в Риме, чем цезарем в глуши!
Пожертвовав крошки сыра и хлеба своему дырявому очагу, гладиатор хорошо откусил и проговорил с набитым ртом:
- Будем искать!
Глава вторая, в которой наши главные герои вспоминают прошлое, уже ставшее далеким будущим
Сергий Роксолан, Искандер Тиндарид, Эдикус Чанба и Гефестай сын Ярная покинули Большой Цирк вместе со всеми, но и в огромной толпе они выделялись. Все четверо служили в Шестой кентурии Особой когорты претории, а Сергий Роксолан носил звание гастат-кентуриона. Вернувшись вчера с одного задания, завтра они готовились получить новое, а нынче, в Марсов день,[8] у друзей был выходной - первый за полгода...
Четверо преторианцев выступали с достоинством цезарей, щеголяя новенькой формой - на каждом были короткая алая туника с золотым позументом и лиловый плащ. Крепкие ноги были обуты в красные калиги, а головы гордо несли блестящие шлемы с роскошными плюмажами из страусиных перьев. Мускулистые руки небрежно придерживали мечи в ножнах на перевязях. Двое выбивались из строя - Сергия отличали серебряные поножи, полагавшиеся кентуриону по званию, а невысокий Эдикус шагал чуть впереди, чтобы не так бросалась разница в росте.
- Куда пойдем? - спросил он нетерпеливо. - Может, на Форум махнем? Потусуемся?
- А что мы там забыли, на Форуме? - пробурчал Гефестай.
- Ладно, - быстро согласился Чанба. - Твои предложения?
- Лично я, - потер живот Гефестай, - завалился бы сейчас в приличную харчевенку! Что-то есть охота.
- Можно подумать, - фыркнул Эдик, - эта охота у тебя хоть раз в жизни пропадала! Как просыпаешься, так она и приходит. Даже ночью встаешь пожевать!
- Природа, - измолвил сын Ярная назидательно, гулко похлопав себя по животу, - не терпит пустоты.
- Мне кажется, что в данном случае Гефестай прав, - неожиданно поддержал друга Искандер, - хорошая трапеза нам не повредила бы. Заодно отметим праздничную дату!
- Какую? - удивился Сергий.
- Вторую годовщину нашего пребывания в этом времени! - торжественно провозгласил Тиндарид.
- Что, точно? - вытаращился Эдик и сразу нахмурился: - Ты что? Сейчас октябрь, а мы сюда в ноябре перешли!
- Не, - замотал головой Гефестай, - это в две тыщи шестом был ноябрь, а мы, когда переместились, в апрель попали. Ну и считай - сто семнадцатый, сто восемнадцатый... и еще пять, ну, почти шесть месяцев. Тоже мне, арифме-етик!
Искандер улыбнулся.
- Стоит ли пересчитывать календарные дни? - мягко сказал он. - Было бы вино, а повод найдется...
- В самом деле! - воскликнул Гефестай. - Вперед, луканская копченая колбаса ждет нас!
- И омар с горной спаржей, - потер руки Эдик.
- И мурена из Сицилийского пролива. - облизнулся Тиндарид.
- И опианский фалерн, - подхватил кентурион-гастат, - столетней выдержки!
Хохоча и переговариваясь, четверка двинулась по улице Патрициев, высматривая подходящее заведение. Долго искать не пришлось - возле Септизодия, семиэтажной высотки Рима, обнаружилась таверна "У Ларсинии". Что уж там за Ларсиния такая, друзья выяснять не стали, но таверна им приглянулась. За темным вестибулом[9] их ждал обширный зал триклиния,[10] разделенный на две половины - одна пониже, другая повыше. Повыше стояли столики-трапедзы и ложа-клинэ, а пониже - нормальные столы и скамьи.
Четверо преторианцев сразу сдвинули пару столиков и расселись вокруг.
- А мне наше время снится иногда, - признался Роксолан, расстегивая ремешок, стягивавший нащечники, и снимая шлем. - Только подсознание все путает. Вижу сон, будто я в Москве, а вокруг ни одной машины, все на конях, все в тогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17