Хоть Смотрящий тебя обобрал, на городской оброк выстриг, хоть менты-подлюки на заметку взяли, и теперь им лень ходить куда-то еще - бреют наголо за "защиту" - все подчистую метут. Хоть сам ты, от природы и непутевости собственной, такой неудачник, что едва не светишься. Таких издали видать. Голыши, да голышки - и дети от них такие же будут. Пока не достанет кому-то характера - а доколе?! В семье не без урода… А вот уроды - другая категория, из них иногда люди вырастают.
Косек больше не было, с кем "про жизнь" говорить, как не с этим?
– Вот, к примеру, эта твоя "мудра" - каждый может научиться?
Выверток пробурчал невнятное, словно огрызнулся.
– А регулировать усилие можешь или всегда так получается? Зачем до скелета раздевать? Усердствовать так зачем? Неэкономично. Достаточно, чтобы только голова распалась или кожа сползла. Как ты там это делаешь?
Довольно удачно изобразил мудру - ту, что видел, и тыкнул ею в сторону вывертка - Бригадир обладал сильной, иногда злостной, памятью.
– Одного пальца не хватает, - сказал выверток.
– Сколько у тебя?
– На левой - шесть.
– А… - крякнул и поскучнел Бригадир.
Беседовать "про жизнь" расхотелось, теперь вроде бы и не с чего.
– Отпустил бы…
– Во! - не глядя ткнул в его сторону кукишем.
Мысль не отпускала.
– А на ногах сколько? Ногами не пробовал складывать?
Выверток промолчал. Про ноги он очень расстраивался, что раньше не додумался. Но больше всего на то расстраивался, что не помнил - сколько у него там пальцев.
– А у тебя?
– Все равно не хватает, - огорчался Бригадир.
Невезуха. Кругом невезуха. Какой-то непутевый контракт. И чего так сложилось?
Тут выверток возьми, да и спроси про мечты. Чем они у Бригадира от мечтаний Косек отличаются? Бригадир рассердился - нашел кого ровнять! У Косек мечты простые - нажраться вкусно и в такую волю, чтобы блевать от всей души, а у него мечты бригадирские, нерядовые - смотрящим стать, право заиметь всякую дверь пинком распахивать, в хрычевне - первый стол и уважение…
– Ну и в чем разница?
Разозлился. Подошел, хотел уже пинка дать, но отчего-то не дал. Расстроился, хотя виду старался не казать. Есть с чего расстраиваться. Всегда понимал, чему радоваться стоит, а сейчас не понимал. Усложнилась жизнь, усложнилась. Странное это ощущение, будто отняли что-то, обокрали, меньше стало на душе, не за что ей цепляться, налегке остался, а не легче. Взялся припоминать, что любо…
Любил, словно лешак какой-то, окунуться в мягкий куст древесной шерстяницы - блох выводить. Еще хорошо, когда вольным в лесу, не по заданию, имеешь возможность его слушать. Спешить никуда не надо. Почти как сейчас…
В сумраке выла то ли собака, то ли человек. Есть в ночных звуках что-то чарующее! Вурлак воет…
Крепился вурлак, крепился, а решил город разумом своим понять, враз с ума и съехал. Удивляться тут нечему. Иные потомственные городские, из тех, что в мозгоклюи выбиваются и даже с Смотрящие, как на должность станут, сразу же и "съезжают" в ту или другу сторону, а то и на обе разом. Это потому, как с высоты своего положения весь город охватить желают мысленным взором, а мысль собственная короткая, растягивают ее на все концы - рвется, сшиваю задом наперед. И смотришь на такого, сразу понимаешь неправильно его мысли сшились.
С иными собственными мыслями хоть бы и к Едреной Фене - оракулу районному, чтобы разъяснил, направил. У того мысли настолько разодранные - труха. На всякий вопрос, хоть сто раз повторяющийся, свое перетряхнет и всякий раз новы ответ выдаст. Потому лучше одного раза не подходить, а то ноги в разные стороны разойдутся вслед за собственным разумом.
Вурлак воет и воет - на все лады пытается. Он, когда воет, не поет - жалуется. На что - понятно. Неженатик. На них собственные инспектора и смотрилы. Малосемейный налог. Выводит в песне, что сосут их насухо. Врет, небось, - при таком раскладе не выживешь. И все же, до чего пронзительно, красиво… До чего жалостливо! В такую вот ночь, тихую, лунную, слушать, как они подвывают, сердце кровью обливается! Такого и натощак не стерпишь, так и хочется с себя последнее сцедить.
Бригадир очаровался и окончательно очумел, уже не замечал, как выверток освободил руку, сгрыз с нее бинты, пальцы потянулись в его сторону и сложились в кукиш…
5.
Когда сидишь в болоте, исходишь страхом, первыми на лакомство приходят курощупики, именно они начинают обсасывать с пальцев ног, вторую нутряную слюну из себя выжимая. Перед этим (под первую слюну) обувь начисто объедят, одежду расчистят, все, что в болоте - начисто, и тогда, не спеша, смакуя… Бригадиру показалось, что уже начали, сосут разом мизинцы и большие пальцы ног…
– Ох, лихо мне!
Это даже не он (он шепнул еле-еле), это душа громогласно возопила.
– Чего, орешь-то?
– Лихо мне!
– В третий раз зовешь, а ничего не просишь? - удивился выверток. - Ни жизни, ни смерти?
Как сидел на четвереньках, так и перекинулся через голову, удивительно ловко высоко, тут же одной рукой ухватил вершинье тонкой березки, заломил его в сторону Бригадира и опять рядом - смотрит жадно, подсовывая под ладонь ветвь. Бригадир хватанул, но ветвь руках рассыпалась - прелая оказалась. Выверток противно коротко хохотнул, словно квакнул лягухой, потом зашелся мелким стариковским смехом. Ни лицом, ни телом больше на себя не походил - розовый, гладкий, ни одной складки или пятна… Тут Бригадир и сообразил, что выверток кормится с горестей. Что не одна такая способность людей наизнанку выворачивать, оказывается, есть и всякие другие. Такие, как неприятности, к примеру, городить и с них питаться, еще угадывать, видеть заранее - "что почем",
Вот тебе и на!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78