Как он был связан с жизнью покойного и как мог быть связан с его смертью? На эти вопросы теперь предстояло ответить вдове.
Вербина разбудил сегодня Макаров. У Саши помимо курения была еще вредная черта характера, которая многим не давала спать. Если ему приходила в голову дельная мысль, то ее проверка редко терпела до начала рабочего дня. Версия проверялась мгновенно.
Вербин свернул на улицу Береговую и уверенно повел машину к дому вдовы Вирта. По привычке оставив «шестерку» у соседнего с нужным адресом дома, он бодрым шагом подошел к подъезду и у самой двери замедлил шаг. На лавочке сидели самые желанные источники информации для любого опера – приподъездные бабушки. Если их разговорить, можно стать обладателем бесценной информации.
Вербин, покручивая ключи на пальце, быстро осмотрел бабушек, убедился в том, что никто из них не видел его сутки назад на осмотре, присел на лавку напротив и закурил. Сейчас было глупо задавать старушкам вопросы, так как с момента обнаружения трупа Вирта только об этом разговоры и были. Оставалось лишь слушать. На всякий случай он посмотрел на часы и успокоился – в его распоряжении было еще около полутора часов. А бабки, естественно, все до единой были главными свидетелями убийства. Единственный, кого они не видели, так это убийцу. Впрочем, у каждой на сей счет была своя версия.
– Надеждины дружки и пришили муженька, – говорила одна. – Мыслимое ли дело – по девкам мотаться.
– Да и она еще та шалава, – возразила другая. – Андрей как уедет по командировкам, так она и давай мужиков в дом таскать. Ни стыда у бабы, ни совести.
– Знаем мы его командировки. За три дня до… прости господи… из командировки приехал, ага! В этом, как его, макроавтобусе, с мужиками такими же беспутными, с десяток баб приволок. Я-то видела из окна!
– А может, это Надька его жизни лишила?
«Вот это уже версия», – подумалось Сергею. Только «Надька» вряд ли смогла бы справиться со своим стокилограммовым мужем.
– Нет, – возразила молчавшая до сих пор старушка. Она сидела, положив руки на костыль, и задумчиво глядела куда-то вдаль. – Надежда здесь ни при чем. И дружки ее тоже. Это за Аллу ему смерть пришла.
Вербин насторожился.
– Что за Алла? – довольно бесцеремонно, как и положено среди старушечьего «домового комитета», громко спросила одна из бабок. – И чего ж ты, Петровна, милиции ничего не сказала?
– Некогда мне, – вдруг заявила старушка с костылем и медленно поднялась. – Недосуг. Зять с дочкой должны скоро приехать. Пойду приберусь…
«Зять с дочкой», – отметил про себя Вербин. – Не «дочка с зятем», что было бы логичнее для матери, а именно– «зять с дочкой». Уважает мужиков, значит, старая. Но, судя по виду, – настоящих мужиков. Уж больно строга… Вербин – вперед!»
Пропустив Петровну, он шагнул в подъезд за ней.
– Вам помочь? – скорее из желания на самом деле помочь, нежели из-за повода завязать разговор, предложил Сергей.
– Помоги, коли добрый человек…
– Я добрый, – подтвердил Вербин, помогая старушке преодолевать ступени. – Я… адвокат. Да, адвокат.
Опираясь на его руку, старушка прошла еще один пролет и тихо произнесла:
– Адвокат… Да от тебя дежурной частью за версту несет…
– Как это – «несет»?.. – изумился Вербин и даже потянул носом.
– Вот-вот! – подтвердила бабушка. – Даже нюхаешь, как легавая. Мент ты.
Вербин остановился, старушка тоже.
– Ну, мент, – согласился Сергей. – Это что, плохо? Хуже, чем бандит?
– А сейчас не поймешь – кто мент, кто бандит. Ты давай веди меня, коли вызвался! Что встал, как вкопанный? И не тяни носом, как пылесос… Одеколоном от тебя пахнет, одеколоном. По Вирту пришел? Пошли ко мне, поговорим…
– К вам же зять с дочкой должны приехать? – спросил Сергей, чуя, как впереди, на правильно выбранной им дороге, начинает мелькать огонек.
Открывая дверь и забирая у Вербина костыль, старушка проворчала:
– Месяц уже, окаянные, не едут. И один бог знает, когда приедут…
Квартирка, несмотря на скромность обстановки, была чистой и ухоженной. В углу – непременная лампада с рушником и пара икон. «Одна старая, вторая – из нынешних, церковных, по сто рублей, – мгновенно определил Сергей. – «Троеручица» середины XIX века и «Владимирская Пресвятая Богородица» чеканки местной церкви, не иначе».
– Ты кто будешь, мил человек? – спросила старушка, внося в комнату из кухни чайный набор.
– В отделе по раскрытию убийств работаю, мать, – признался Сергей.
– Вот так-то лучше. А то – адвокат… Ну, а меня Клавдией Петровной зови. Солдатенкова я. По мужу – Киреева. А позвала я тебя на улице вот зачем…
– Как это – позвали? – не понял Вербин. – Вы мне слова не сказали!
– Я вас, ментов, за километр чувствую. Знала, что за мной попрешься. Поэтому и сказала про Аллу. А нет никакой Аллы… Не в том дело.
– Что-то больно обидные слова вы говорите, мамаша! – оскорбился Вербин. – «Мент», «мент»… Я – сотрудник милиции.
– Нет, ты – мент, – упрямо возразила Клавдия Петровна, наливая в чашки дымящийся чай. – Причем – поганый. Как и все вы. Моего мужа да сына по тюрьмам и лагерям замотали до гробовой доски.
«Ах, вон оно что… – подумал Вербин. – Сейчас старая опоит зельем да шарахнет дореволюционным утюгом по башке. И будет тебе итог оперативно-розыскной деятельности. И напишут в некрологе: геройски погиб при выполнении служебного долга. Тьфу!..»
– Ну, я-то, предположим, здесь ни при чем!
– Все вы «при чем»… Из одного помета.
– Мать, я очень занятой человек, – устал от разговора Вербин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15