Всегда неприятно, даже немного страшно, когда нельзя увидеть глаза человека, с которым разговариваешь.
– Вам что – делать нечего, – сказал сосед откровенно грубо и притянул маску к себе, – может, милицию для порядка позвать?
Теперь уже никто не сомневался в том, что это не киношник, а самый обыкновенный курортник. Во-первых, настоящий киношник не стал бы так грубо разговаривать с ребятами, тем более если он снимает детский фильм. Во-вторых, если киношники уже приехали, то совсем недавно – ну день, ну два назад. А этот успел так загореть, как будто он на море уже целый месяц.
– А что, хлопцы, – предложил Ромка, – не пора ли окунуться? – И с веселыми криками наперегонки они бросились к воде.
«Окунались», наверное, минут двадцать, а то и все полчаса, а когда вернулись, их сердитого соседа не было, однако сумка, полотенце с темными очками, сандалеты оставались на месте.
Потом купались еще и еще.
Вернулись посиневшие, озябшие, а хозяина сумки и сандалет все не было.
Ромка забеспокоился.
– Вот еще, – сказал пренебрежительно Захар, – нашел о ком волноваться… Здесь же где-нибудь встретил приятелей и «козла» забивает…
– Конечно, – как всегда, поддержал друга Пичужкин, – или в «дурака» режется…
Они лежали на спине, блаженно раскинув руки, и спокойно рассуждали.
– А может, у ларька пиво глушит, – с удовольствием потянулся Слепа, – что ему…
Да, мог, конечно, человек повстречать дружков, и заговориться с ними, и в «козла» мог поиграть, и в «дурака» мог…
А мог и…
– Задержка дыхания, – вспомнил Тимка слове инструктора Тимофея Васильевича, – и все… Мгновенная потеря сознания…
Мальчишки уже готовы, были бежать на «спасалку», поднимать тревогу, но тут на песке появилась короткая тень, и около сумки легли знакомая овальная маска, зеленые перепончатые ласты и трубка с желтым загубником.
– Я же говорил, – облегченно вздохнул Степа и, потянувшись, повернулся снова на спину.
Мужчина нагнулся к очкам, надел их и, тяжело дыша, опустился на полотенце. Посидев спокойно с минуту, потянулся к сумке, привычно расстегнул «молнию».
Ромка посмотрел на него и тихо ахнул.
Это был совсем не тот, совсем другой человек.
Такого же роста, такого же сложения… Только волосы другие. У того, у первого – длинные, черные, спадающие на лоб, а у этого какие-то коричневатые, очень короткие, подстриженные ежиком.
Однако неизвестный спокойно, деловито копался в сумке, отлично зная, где что лежит. Вот достал из бокового кармашка зеркальце, посмотрелся, спрятал зеркальце. Вытащил трусы и майку. Отложил майку в сторону, тяжело поднялся и пошел к кабине для переодевания.
– Это же не он, – тихо сказал Ромка.
– Как не он? – не понял Захар.
– Почему не он? – деловито справился Степа, не открывая глаз.
– А ведь верно, – только что сообразил Тимка, – у того ноги были, помните, волосатые… И весь он какой-то был лохматый…
Степе приподнялся и сел. Как же, ноги и он запомнил… Такие заросшие… А у этого?
– И еще часы, – вдруг встрепенулся Сенька Пичужкин, – помните? Он же их не снимал, а этот совсем без часов.
Тут Ромка сделал знак ребятам – тихо!
Неизвестный, уже в трусах, выжимая на ходу плавки, подходил к ним.
К морю полоскать плавки он не пошел, а прямо бросил их на полотенце и спокойно стал натягивать майку.
Тут Ромка не выдержал.
– Гражданин, – поднялся он и даже побледнел, – это не ваши вещи. Зачем вы их надеваете?
Мужчина даже дернулся. Чего-чего, а этого он на ожидал.
– Как это не мои? А чьи же?
– Не ваши! – закричал нарочно громко Тимка. – Это другого гражданина…
– Он на минуточку отошел, – тоже громко, тоже напористо кричал Захар, – на минуточку…
– Что же, отойти нельзя, – возмущался Степа, – он, может, пиво пить пошел.
Громкий крик сделал свое дело.
Заинтересованно подняли головы, обернулись на шум пляжники. А проходивший мимо молодой, спортивного склада парень остановился.
– Зачем не свое трогаете! – кричал Сенька Пичужкин.
– Вы что-то путаете, ребята, – мужчине теперь приходилось оправдываться не только перед мальчишками. – Ребята путают… Это мои вещи… я ходил купаться… вас не было, ребята, когда я раздевался,…
– Это вас не было! – отвечал Ромка. – А мы видели того гражданина. Это его сумка…
– Его очки!
– Его полотенце!
– В самом деле, гражданин, – вмешался один из подошедших, седоватый усатый дядька. – Чем вы докажете, что это ваше? С какой стати ребята будут обманывать?
– Конечно, конечно, – торопливо согласился неизвестный, – зачем ребятам врать? Они просто путают… Их просто не было… А какой-то гражданин действительно с таким же полотенцем, попался мне навстречу…
Ребята переглянулись.
Тем временем мужчина вытащил из сумки помятые серые брюки и протянул их седоватому.
– Вот, пожалуйста, возьмите… – смущенно улыбнулся он, – там в заднем кармане пропуск в дом отдыха…

Дядька немного порылся в брюках, не сразу нашел задний карман, не сразу вытащил оттуда синенькую картонку с фотографией.
Неизвестный уже веселее продолжал:
– Вот там написано, что я – Сухоруков… Иван Кондратьевич. Так, да?
Усатый, не отрывая глаз от картонки, согласно кивнул.
– Проживаю в корпусе 6, палата 114, так?
– Действительно так, – развел руками дядька и передал пропуск остальным.
– А чего на общий пляж пришли? У вас свой есть… отгороженный.
Неизвестный виновато улыбнулся, развел руками, мол, так захотелось, так уж получилось…
И вдруг, вспомнив что-то, обрадовался.
– Там же, на пропуске, фото мое есть… Как, похож? – он снял очки.
– Похож.
– Еще у меня в брюках записная книжка есть, – продолжал неизвестный, – достаньте ее…
Дядька достал и книжку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56