– Где же такие деньги взял?
– Так в кино! – не выдержав, вставил Васек. – Я сам три раза снимался и то заработал…
– Работничек, – заметила мать, – одна надежда…
Отец больше не спрашивал. Ходил по веранде, каждую минуту рассматривал свое лицо в зеркале и говорил удовлетворенно:
– Порядок, добрая машинка… Смотри ты, на батарейке, а такой ход…
Ромка сидел рядом с братом и так же молча, так же восхищенно смотрел на отца.
Какой он у них могучий, сильный, крепкий… Совсем не скажешь, что за сорок… А посмотрите его на капитанском мостике! И даже не в шторм, не в ураган, когда уверенный голос и спокойная фигура капитана вселяют в команду и силы и веру, а в самый полнейший штиль, когда под ровный рокот дизелей совершает сейнер сложнейший маневр для выброски сетей. Посмотрите тогда на него, на Ромкиного отца! Нет, не в полной парадной форме стоит Антон Силыч на своем мостике. Да и есть ли такая форма у рыбаков? И разве в форменном кителе, в козырьке с золотистыми веточками сила настоящего капитана?!
В простой брезентовой робе, босиком на горячей палубе, в штанах, закатанных почти до колен, в берете, сдвинутом на затылок, командует он так же уверенно, так же властно, хорошо зная свое дело, как какой-нибудь увешанный орденами капитан первого ранга, ведущий грозный ракетоносец на ученье.
Закончив бритье и удовлетворенно крякнув возле зеркала, отец подсел к сыновьям.
– Ну, – сказал весело, притягивая обоих к себе, – давайте рассказывайте… Только по очереди и по порядку…
– Сначала ужинать, – категорически заявила мать, – а потом хоть до полночи сидите…
– Есть, капитан, – согласился отец, – есть ужинать сначала, а потом до полночи…
Они усаживались за стол, и отец уже разлил себе и матери домашней наливки.
– А где она? – спросил Ромка у матери. – Ну, где они, – быстро поправился он, – жильцы?
– Они, – усмехнулась мать, – у них вечерняя съемка.
– Режим, – поправил Васек.
– Ясное дело, – смущенно опустив голову, Ромка потянул к себе тарелку с вареной молодой картошкой.
– Есть предложение, – поднял отец рюмку. – За твое здоровье, мать!
– С приездом! – чокнулась с ним Анна Макаровна.
Но выпить они не успели, за забором остановилась какая-то машина, и от калитки требовательно прокричали:
– Ромка! Ромка!
Разговор на заставе был коротким.
– Приказ по отряду такой, – сказал капитан Никифоров, – сегодня же выяснить у родителей, кто куда может уехать на месяц, у кого где есть тетка или бабка, утром сообщить вожатому. Все.
– И мне? – испуганно ахнул Ромка.
– А чем ты лучше? – удивился Суходоля. – Приказ для всех, значит и для тебя.
– А пока вы не уехали, – добавил Никифоров, – от вас требуется одно: вы неизвестного не знаете… Понимаете, лоб в лоб столкнетесь – не узнали, и все. И никаких слежек, никаких наблюдений. И последнее: категорически требую, чтобы ни одному своему приятелю не сказали: вот, мол, это он идет, шпион… Ясно?
– Ясно-то ясно, – сказал огорченно Тимка, – только зачем отсылать? Мы и так все понимаем – не маленькие.
– Приказ, Коробко, – сказал Никифоров, – не обсуждают, приказ выполняют… – И добавил уже мягче, дружелюбно: – Очень серьезная операция готовится, хлопчики, и очень не хочется, чтобы она сорвалась из-за какой-нибудь вашей мальчишеской выходки…
Отец на это сказал так:
– Нет у нас теток, нет у нас бабок, собирайся-ка по-настоящему и пойдешь со мной. Месяц не месяц, но недельки три поплаваем. Доволен?
Ромка молчал. Очень удивился Антон Силыч.
– Ты же все время сам меня просил. Уговаривал. Слезы лил. Или расхотелось?
Это точно, было такое. И просил, и уговаривал, и слезы лил. Все время отец отказывал.
«Мал еще, – говорил, – того и гляди волна смоет. Не детское это дело, не забава: труд, работа, пот. А до отдыха, пока рыба идет, ох, как далеко! Не спеши, сынок, еще хлебнешь рыбацкого счастья».
Все время отец отказывал, а тут сам предлагает. Радуйся, Ромка, торопись с ответом, а то отец такой, долго упрашивать не станет…
– Так как, – спрашивает Антон Силыч, – идет?
Сын молчит, сын раздумывает.
– Вот тебе на, – удивлен отец, – тебе уже в море не хочется?
Нет, почему же, ему в море хочется. Очень хочется. Он еще ни разу не ходил на дельфинов, да еще на отцовском сейнере! Это даже здорово, что отец согласен взять с собой. Но и остаться ему тоже хочется. Совсем скоро, знает он, придется ему дублировать Володю под водой, драться в воде. Он же не может так просто, за здорово живешь, оставить все это – его же готовили, тренировали. Консультант фильма, опытный спортсмен-подводник, два часа с ним из моря не вылезал, все учил: и как воздух экономить, и как руки держать, как ногами работать. И приемы борьбы под водой показал, даже похвалил: «Быстро усвоил, будет из тебя подводник».
Вот и получается, что нельзя Ромке, ну никак нельзя сейчас в море идти. А кроме того, здесь же остается Оксана. А что море? Море, оно не уйдет. И дельфины не уйдут. Эти уйдут, так другие будут. Он же морю никогда не изменит. Просто сейчас, ну, на это время, море подождет. Как это «подождет»? А приказ? Ведь это же не игра, не забава. Боевой приказ. И его он должен выполнить, так надо! Знает Ромка, так будет лучше не для него, нет, для дела, для жизни, которой он живет.
– Ну, согласен? – торопит отец, – Смотри, я настаивать не буду. Считаю до трех, – насмешливо прищуривает левый глаз, – раз, раз с половиной…
Не выдержав, Ромка улыбнулся.
– Три! Все. Я согласен.
На другой день друзья провожали Степу. Стояли тесной группкой на длинном-предлинном причале, на еще не просохших от только что прошедшего дождя, скользких, скрипучих досках…
Недавно пронесшиеся над поселком грозные черные тучи ушли к горизонту и там отдаленно погромыхивали да мерцали отсветами молний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56